оставались без применения, он сам из элиты общества опускался в его
середину, что, очень возможно, и было самой большой обидой, наносимой
121
кулакам советской властью. Что-что, а то, что коллективизация является их
смертным врагом, кулаки не могли не понимать.
История не имеет сослагательного наклонения, тем не менее, интересно
рассмотреть вопрос удушения кулака его же методом, вернее, конкуренцией
с ним. Если вы поняли, о чем написано выше в цитатах Энгельгардта, то для
крестьянина проблемой было то, что ему осенью не хватало денег заплатить
налоги, и он вынужден был за бесценок продавать хлеб, а потом занимать
хлеб у помещика или кулака и за него отрабатывать. Если бы царь или
переместил время уплаты налогов на начало года, или создал в селах
кредитные учреждения, которые бы под 6% годовых давали крестьянам
осенью кредит, крестьяне перестали бы влачить полуголодное состояние, и
сельское хозяйство России рвануло бы вперед. Понятно, что для царя это
было невозможно – это разоряло дворян-землевладельцев, а цари по дурости
полагали, что эти паразиты-дворяне являются опорой трона.
Но вот почему большевики на это не пошли? Введи они в каждом селе
ссудную кассу, а по сути, обучи вести бухгалтерскую книгу кого-то из
хозяйственных крестьян, дай ему небольшой капитал, и он от имени
государственного банка выдавал бы кредит своим односельчанам. А
поскольку этот банкир в своем селе всех знал – кто труженик, кто пьяница, -
то выдавал бы кредиты без ошибок и залогов. Такой бы мерой большевики
удавили бы кулака конкуренцией задолго до коллективизации. Но
большевики на это не пошли.
А ведь это еще раз косвенно подтверждает, что кулаки были болью не
большевиков, и большевики о борьбе с кулаками серьезно не думали, а были
в каком-то смысле бездумными исполнителями крестьянской воли.
Но, разумеется, кулаки, уже несколько поколений владевшие деревней,
сдаваться не собирались. Менее всего, думаю, кулаки наносили вреда своим
террором. Это была не та власть, которую террором можно было напугать, поскольку, что в этом случае надо делать, власть знала. Второй вид вреда –
это когда кулаки вступали в колхоз и начинали разваливать его изнутри
путем диверсии и саботажа. Пример – Яков Лукич Островнов из «Поднятой
целины» Шолохова. Но от диверсий и саботажа остаются крупные следы, по
которым враг тоже быстро вычисляется и уничтожается.