уснул, еще не доезжая Пергамино. Я ожидал, что после Росарио пейзаж должен измениться, но, увы, кругом все были поля да коровы: коровы породы «шортон», «хирсфорд», «эбердин-энгюс», самые благородные pedigrees >1 Альбиона, прижившиеся, подобно их двуногим землякам, на жирных почвах пампы. И, как все коровы на свете, они показывали путешественнику свои шершавые языки, истекая слюной, пережевывая сочные травы санта-фесинских лугов . Некоторые, не переставая жевать, неспешным поворотом головы и равнодушно-внимательным взглядом провожали мчащиеся вагоны.
Незадолго до прибытия в Кордову я уснул. Но, когда отъехали от Хенераль-Пас, падре Нуньо разбудил меня, чтобы показать волнистые очертания голубоватых гор. Вот они, долгожданные Кордовские горы!
Я спросил, в котором часу мы приедем в Крус-дель-Эхе.
— Часов в восемь,— ответил падре Нуньо.— В половине девятого уже, наверно, будем в монастыре. Ты устал, сынок?
Чтобы я да устал! Смешно! Да я не мог дождаться приезда, чтобы начать за этой горной грядой осуществлять свои тайные мечты.
Мне недавно исполнилось четырнадцать лет. За два месяца до того падре Нуньо сообщил мне радостную весть. Меня приняли в семинарию Назарет, крупный очаг Общества Иисусова >2>>3>4 в Кордове. Туда поступали подростки, отобранные духовными наставниками, из самых отдаленных уголков южноамериканского континента. Эта весть наполнила меня светом.
Все началось со знакомства с падре Нуньо. Это он указал мне путь истинный, он стал моим утешением и опорой. Добрый падре Нуньо! Его благодушное аскетическое лицо до сих пор живо стоит перед моими глазами. Единственной печалью моей в те минуты была необходимость расстаться с ним, и, быть может, навсегда. Не познакомься я с ним в то одинокое воскресенье, не появись он и не положи мне на плечо дружескую свою руку, не укажи мне путь — то ли к добру, то ли ко злу,— судьба моя сложилась бы совсем по-иному. Добрый этот человек так много для меня сделал! Мне ужасно захотелось выказать свою благодарность, и я робко взял его за руку. Он удивленно посмотрел на меня.
— Спасибо,— сказал я с увлажнившимися глазами.— Спасибо, падре Нуньо!
Он растроганно погладил мне голову и благословил меня.
Солнце стояло над горной грядой. Скоро я увижу монастырь. В своем воображении я все уже видел заранее: этот ландшафт, здания монастыря, свою повседневную жизнь. Когда я пойду гулять в горы, свежий ветерок будет трепать мои волосы. Чистый, бодрящий воздух придаст сил, чтобы день за днем продвигаться вперед в сражении за веру,— ибо человек должен весь целиком отдаваться этой борьбе. Шаг за шагом, минута за минутой мне предстояло завоевывать и укреплять свою веру и любовь к Богу. Labor vincit omnia ’. Падре Нуньо неустанно повторял это мне. Однажды я пришел к нему с мольбой, я просил падре Нуньо объяснить мне истину жизни, причину моих несчастий, причину смерти моего отца, причину поведения моей матери. И он мне объяснил, что единственная истина — это вера, любовь к Богу. Это и есть единственная, всеобъемлющая истина.