.
Я не говорю ей ничего. Хочу, чтобы был удивительно прекрасный сюрприз.
– Всё хорошо, – говорю ей. – Я подождал, пока он поест, и сразу вернулся к тебе. Как обещал.
– Ему нравится молоко? – затаив дыхание, спрашивает она.
– Конечно! Уплетает за обе щёки! – Я склоняюсь к ней и говорю тише: – но скажу тебе по секрету, ему не нравится сосать соску на бутылке. Он хочет грудь.
Она счастливо смеётся, и я улыбаюсь. Как бы я не хотел сохранить тайну, а не могу. Видеть её радость – это самое главное.
– Завтра я принесу его тебе, Севиндж. Навсегда.
Она бросается мне на шею и целует. В её сладких, нежных поцелуях я чувствую благодарность, уважение, признание и любовь.
– Мне нужна твоя помощь, Тихон. – шепчет она. – Помой меня. Хочу, что малыш увидел меня красивой. Я сама не могу переступить порог душевой кабины. Пока больно.
– Конечно, родная, какие вопросы! – Я удивлён её просьбе, ведь она прекрасна всегда.
Я несу девушку в уборную и раздеваю. Включаю тёплую воду. Ставлю под душ. Быстро осматриваю шов снизу её живота, практически над лобком. Ничего не разошлось, воспаления не видно. Намыливаю волосы. Осторожно глажу тело мыльными руками. Опускаюсь ниже.
– Там не надо, – резко говорит она. – Кровь… будет ещё некоторое время.
– Не говори ерунды. Меня не пугает твоя кровь.
В голову лезет воспоминание. Её тело в огромной луже крови… Её бледное безжизненное лицо… Моя паника… Моя боль… Моё горе…
Я бережно касаюсь её складок. Она напрягается. С сожалением заканчиваю работу. Смываю пену. Закутываю её тело в полотенце и несу на кровать.
Она раздосадована.
– Не сейчас, Севиндж. Ещё очень рано. Я не думаю, что могу касаться тебя. Что должен. Тебе будет больно.
– Ты не знаешь этого наверняка, – упрямится она. – Я могу попробовать…
– Нет, – отрезаю я.
Её глаза полны слёз.
– Ты… – Она задирает подбородок, – видимо, просто не хочешь меня теперь.
– Чёрт! Севиндж! – шиплю сквозь зубы. – Твоё упрямство однажды доведёт меня до инфаркта! Тебя прооперировали четыре дня назад. Четыре, мать их, дня!
– Я великолепно себя чувствую, – говорит она. – Я не неженка!
Теперь это её излюбленный аргумент. Чертовка нашла рычаги давления. Повзрослела после происшествия. В один миг. И манипулирует мною.
Смотрю на неё. И вижу слетающую с губ усмешку.
– Ты можешь помочь мне, Тихон. – Она сощуривает глаза и смотрит лукаво. – Либо ты можешь уйти, и я сделаю это сама. Я помню, что ты делаешь своими пальцами. Уверена, у меня получится не хуже!
Зараза! Я готов взорваться в долбанные брюки от одних её слов.
– Чёрт с тобой! – рычу в ответ. – Но если тебе станет хуже, сына не получишь!