— Не понимаю, — насторожился Пацакис. — Какого агента?
Цирис прошел к входной двери, открыл ее, потом закрыл и снова удобно уселся в кресло.
— Только прошу, мой друг, — предупредил он, — без эмоций. Комментировать буду я.
Пацакис сидел крайне озадаченный словами и поведением человека, который держал в своих руках секретную службу в государстве. Между тем Цирис медленно извлек из внутреннего кармана пиджака пачку фотографий. Перебрал ее в руках, словно карты. «Раз!» — и, как искусный игрок, выбросил на стол первую фотографию. Ахиллес Пацакис узнал маэстро Киприаниса. Предупреждая какие-либо вопросы, гость предостерегающе поднял палец к своим тонким губам. «Два!» — на стол легла еще одна фотография. Это молодой, но уже известный греческий поэт Рицос, автор просоветской книги «Тракторы», многих антифашистских, зовущих к свободе стихов. Но вот перед хозяином особняка легла фотография Ясона. Пацакис, вконец ошеломленный, невольно схватил ее, впился глазами, пытаясь наконец понять, в чем дело.
Гость меж тем отошел к окну и стал разглядывать клумбу. Не оборачиваясь, он спросил:
— Какие цветы растут в вашем саду, мой друг?
— Что… какие цветы? — переспросил Пацакис.
— У вас есть нарциссы, мой Друг? — Цирис круто повернулся на каблуках.
— Нарциссы? Может, и есть… Не знаю.
— Я очень люблю эти цветы, — тонко улыбнулся Цирис. — С вашего разрешения я бы вышел в сад, полюбовался вашими цветами. Мой друг, вы знаете легенду о Нарциссе?
«Пора кончать эту комедию», — подумал Пацакис и, словно решившись на что-то, встал, взял большую гаванскую сигару и, прежде чем чиркнуть спичкой, спокойно, но с сердитыми нотками в голосе сказал:
— Послушайте, мой друг. Мне надоела эта игра. Вы мне накидали кучу фотографий этих сентиментальных болтунов, которых каждое утро надо сечь розгами, а не кричать им ошалело «бис, бис!». Дайте мне власть, и эти дармоеды у меня будут таскать тюки с табаком в пароходные трюмы. Может быть, вы мне предлагаете их в грузчики? Тогда при чем здесь мой сын? Выкладывайте свои карты, мой друг, и не опасайтесь. Здесь никто нас не слышит! А в сад нам идти незачем. Нарциссы у меня не растут. Не люблю напоминаний о смерти. А это цветок смерти. Я человек деловой и легендами не интересуюсь.
— Браво, мой друг, брависсимо! — перебил Цирис, не без восхищения глядя на Пацакиса. — Давно не слышал таких страстных речей. Ведь обычно со мной говорят или шепотом, или молча выслушивают. Клянусь богом, я восхищен вами! Вы сильная личность. Мой друг, в наше время нельзя ходить в беспартийных. Жизнь заставит сказать определенно, за кого вы. Но сегодня не об этом. Вся эта коллекция фотографий имеет первостепенное значение. С кем пойдут культурные Силы Греции? Поддержат ли они новый порядок Гитлера? Надеюсь, вы не отрицаете такую возможность, как обращение взора фюрера Германии в сторону государства на юге Балкан? А кто, мой друг, будет работать среди наших интеллигентов, кто узнает все о каждом из них, кто, наконец, поможет нам бороться с коммунистами и всякими там левыми и либеральными профессоришками и стихоплетами? Кто спасет нашу нацию? Кто, наконец, сохранит ваши суда? Кто, я спрашиваю, мой друг? Кто? Не догадываетесь?