Впрочем, как оказалось, скорпион был настроен довольно мирно. Тем более что в данный момент, похоже, находился на четвереньках, или, что будет правильнее, на восьмиреньках, и сейчас делал судорожные попытки принять вертикальное положение, вероятно, являвшееся для него естественным.
Наконец ему это удалось. Помотав совершенно нехарактерной для скорпиона головой (у которых её обычно нет), тело икнуло и посмотрело на дядю Васю.
– Только без драки, ладно? – жалобно произнёс скорпион. – Ну не буду я больше!
– Да не собираюсь я тебя бить, – совершенно искренне ответил Косых. – Ты кто вообще?
– О, ещё один в утреннем беспамятстве, – почти довольным тоном произнёс тот. – Что, уже забыл, как я выгляжу?
– Я и не знал, – честно ответил Косых. – Я вообще-то новый канонир тутошний, только вот делать нечего. Вот и хожу здесь, знакомлюсь…
– А, новенький, – понимающе кивнул скорпион. – Ну, тогда будем знакомы. Скорпиньето, – он протянул Косых одну из своих верхних конечностей. При этом пошатнулся и чуть было не свалился на дядю Васю.
Тот осторожно прислонил его к стене. Заодно и представился.
– И за что тебя так? – сочувственно поинтересовался он.
– Да понимаешь, Цади где-то пепельницу новую раздобыл, – проворчал Скорпиньето, – всё хвастался, что небьющаяся. Ну, я решил проверить, подсунул её Кали в ударную систему, а тот, когда разойдётся – ультратитан расколотит, не то что пепельницу какую. Ну и расколотил…
– И что дальше? – спросил Косых.
– А дальше ты сам видел, – ответил Скорпиньето. Цади психанул, обвил хоботом и в три приёма наружу выкинул.
– А в отмазку? – не удержался Косых.
– А ты бы сам попробовал, – недовольно произнёс Скорпиньето. – Со слоном боролся когда-нибудь? То-то.
– Ладно, давай, наверное, зайдём внутрь, – предложил Косых. – В конце концов, я рядом, может, и не тронет.
– Да не тронет, конечно, – отозвался Скорпиньето. – Цади, он незлопамятный, раз в морду даст и, считай, инцидент исчерпан. Только такой удар ещё пережить надо, – охнул он, пытаясь самостоятельно отчалить от стены.
Спустя некоторое время ему это удалось. Покряхтывая, Скорпиньето подцепил левой клешнёй самый крупный обломок несчастной пепельницы и двинулся обратно в каюту. Косых последовал за ним.
Эта каюта выглядела совершенно иначе, чем все доныне им виденные. В большом зале не было практически никакой мебели, кроме обязательного бара – открытого и почти пустого. Центр зала занимали причудливые хромированно-трубчатые устройства, куча разнообразнейшей аппаратуры и четыре мамонтоподобных динамика, исторгавших всё ту же неописуемую музыку.