Наверное, я всё же нарывалась, подстёгиваемая страхом оказаться разоблачённой. Никто не замечал моего живота, скрытого свободными футболками или рубашками, что одновременно радовало и огорчало. С одной стороны, стремление скрыть свою тайну было логичным, с другой же — нежелание родителей замечать изменения в моём теле воспринималось как безразличие.
К концу четвёртого дня обстановка обострилась настолько, что даже Алиса попросила меня не нарываться. Ощущение, что я опять порчу всем жизнь, заиграло новыми красками, и, схватившись за телефон, я позвонила Игорю.
Все эти дни мы старались не терять друг друга из виду, постоянно переписываясь. Он переживал за моё настроение, поэтому регулярно осаждал меня вопросами о том, как прошёл мой день и как я себя чувствую. Меня же всё никак не оставляли сомнения по поводу того, о ком именно он переживает.
Встретились мы уже на следующий день. Я не жаловалась, а он ни о чём не спрашивал, просто гуляли по городу, пили горячий шоколад и… думали каждый о своём. Ноги как-то сами вывели во двор, где когда-то жили мы с бабулей. В голове крутились разные мысли, я много размышляла о том, что сказала бы бабуля по поводу ситуации, в которую я сама себя вогнала, больше всего я боялась, что не такого будущего она хотела для меня. Дело в том, что бабушка немало сил положила на то, чтобы дать мне возможность реализоваться в жизни: заставляя учиться, прививая любовь к книгам, разговаривая со мной часами о жизни на крохотной кухоньке после очередных моих выкрутасов (курение за гаражами, прогулянная физкультура, очередные ссоры с Геной). Даже деньги, которые были позаимствованы мною у родителей перед отбытием в Москву, накопила бабушка, которая почти всю жизнь разрывалась между школой и репетиторством, дабы обеспечить меня всем необходимым.
И вот я стояла перед простенькой панельной пятиэтажкой из своего детства, незапланированно беременная, в компании мужчины, чью жизнь я тоже перевернула с ног на голову. Стало страшно оттого, что я могла разочаровать ещё и бабушку, которая была единственным человеком в этом мире, принимавшим меня любой. И я бы, наверное, сорвалась, разревевшись прямо посреди улицы, если бы не голос бабули, вдруг пронёсшийся в моём сознании.
— Олесь, никто не знает, что уготовила нам жизнь. Ты можешь загадывать сколько угодно, — когда-то учила меня бабуля. — Но у судьбы на тебя свои планы, и твоя задача — не сломаться вопреки всему.
Именно тогда меня и осенило:
— Давай назовём его Арсением…
***
В тот же вечер произошло ещё одно примечательное событие. Впервые за свой приезд я заявилась домой сильно за полночь. Придуманное мной имя словно объединило нас с Игорем, и мы никак не могли расстаться, ища друг в друге надежду на светлое будущее. Мы долго катались по городу, переливавшемуся сотнями новогодних огней. С Москвой, конечно, было не сравнить, но мне всё равно казалось, что я попала в сказку.