— Я уверена, мой князь, — сказала Юна уже окрепшим голосом.
— А ты решила взять на себя роль Матери, крутя нами, как тебе вздумается? Это смело, моя дорогая.
— О мой князь, конечно нет! Я не посмела бы. Должно быть, Богиня на самом деле одобряла наши поступки, — отчаянно предположиила Юна.
Князь откинулся на подушки и помолчал, размышляя, и при этом явно испытывая всеобщее терпение. Толпа сдержанно рокотала, желая обещанной схватки. Сайгур теперь удивлённо смотрел на князя.
— Значит, будет вот как… — решил князь, и подозвал глашатая-мукарранца.
— Сегодняшний поединок выразит волю Великой Матери. Юна Тураи ан Эмай по доброй воле решила стать глазами, руками и голосом Великой Матери Гемм, и богиня это приняла, — заговорил он, и теперь в его голосе зазвучал металл, и ещё насмешка.
Глашатай кричал, повторяя слова князя.
— Сиятельная тани Юна Тураи ан Эмай, голос Матери Гемм, сама решит судьбу поединка! Если тани Юна поднимет левую руку — Сайгур Кан уже побежден! Если тани Юна поднимет правую руку — пусть бой начинается немедленно!
Площадь изумлённо замерла, а потом зашумела. Люди не понимали. Они хотели видеть бой двух пахтанов, и чтобы кандриец был побежден в красивой и виртуозной схватке! Объявить его побежденным ни с того ни с сего — неинтересно, хоть бы это и воля Богини, может быть. Сайгур застыл, в изумлении переводя взгляд с князя на Юну. Стражники заслонили от него Найрина. Старшая жрица вышла вперед и запела, громко и пронзительно. Закончив петь, она сняла с пояса мешочек и вытряхнула из него кости, взглянула на них и подняла руки, одобряя решение князя…
— Встань, чтобы тебя было видно всем, — велел князь Юне. — Подними левую руку, если желаешь отменить бой.
Никогда ещё тани Юне Тураи не казалось, что её руки такие тяжелые. Барабанщик опять выбил дробь, призывая к вниманию, но это было лишним — все взгляды и так были устремлены на Юну.
И она подняла левую руку.
Опять пророкотал барабан. Сайгур дернулся было в направлении княжеского места, но стражники схватили его, навалились. Найрин теперь оказался перед Сайгуром, и он сорвал с лица маску.
Сайгур перестал сопротивляться.
— Мне достался отличный кандрийский раб, — сказал князь. — Ну хоть какой-то прибыток.
Юна села, обхватив себя руками — её бил озноб.
Князь махнул, и к нему подвели Найрина.
— Отправляйтесь будить невесту, тан Найрин, — строго сказал князь. — У вас есть время до вечера. А потом вы с Челлой отправитесь к Воротам Гемм, после чего мы будем праздновать вашу свадьбу. Если наутро я увижу брачную простыню, то буду очень щедр. И соберитесь, наконец, тан Найрин, — добавил он, уже усмехаясь. — Ведь свадьба — это радостное событие, да?