— Неплохое ложе, тани, если больше некуда лечь. Но у нас с тобой будет что-то получше. Побольше так точно. А пока мой зад не нуждается в таких изысках.
— Стоит ли мне говорить, что ты, как гость, позволяешь себе лишнее, Фунир? — кажется, Юна смогла остаться невозмутимой. — Мне всё равно, сидишь ты или стоишь. Просто скажи, чего желает князь.
— Всё просто, тани…
Он вдруг подошёл, легко, как танцуя, и навис над ней, опираясь одной рукой о кресло тана Суреша, другой — о высокую спинку стула Юны, и был теперь отвратительно близко.
— Я ни за что не коснусь тебя, моя прекрасная. Не желаю хоть на время угодить в твой капкан. Дотронься до меня сама? Я не шевельнусь, обещаю.
Да, у её пояса было такое свойство, оно защищало от прикосновений мужчин, позволяя ей самой при этом прикасаться сколько угодно — до первого порыва мужчины ответить на прикосновение. Ещё недавно Фунир этого не знал. Теперь, выходит, разобрался.
— Отойди от меня, и давай говорить о деле, — сказала она, пытаясь отодвинуться как можно больше. — Помни о чести, тан Фунир! Я ведь пожалуюсь князю при встрече…
— Значит, никогда? — он смотрел так, словно знал о ней что-то важное. — Поцелуй меня, тани Юна. Сама. Со страстью. Поцелуй, и я не стану интересоваться, куда ты задевала свою дочь. А пока мне не нравится, как на тебя смотрит кандрийский ублюдок! Он наглец и заслуживает порки.
— Придётся написать князю, как ты небрежен к его приказам. Я узнаю, наконец, какое у тебя ко мне дело? — она надавила на последние слова.
Охотнее она влепила бы ему кулаком в лицо. Но куда денешь воспитание! Ударить мужчину можно, только защищая себя, свою честь и детей. А он угрожает лишь словами, не может дотронуться — она в безопасности.
— Как у тебя блестят глаза и как ты хороша сейчас, моя тани! Сводишь с ума! Пришлёшь мне наложницу вечером? А мечтать буду о тебе…
У Юны уже вертелось на языке пожелание кое-чего вместо наложницы вечером…
Как вдруг она услышала:
— Ты не доживёшь до вечера, кусок конского помёта! Я убью тебя раньше!
Юна выдохнула, чуть не застонав сквозь зубы. В дверях стоял лорд Сайгур Кан, бледный от ярости.
— Прошу прощения, леди, — сказал он без толики раскаяния. — Я разве не вовремя?
Вообще, вовремя. Но в целом ситуация была отвратительно неуместной.
— Как вы могли войти, милорд?! — возмутилась Юна
— Как-то смог, — отрезал Сайгур. — Ваш разговор окончен, лорд и леди. Ты, — он кивком показал на Фунира. — Выметайся. И отправляйся вон из замка. Или я тебя вызываю. Сейчас. Ну?
Юна не сомневалась, что Фунир тут же примет вызов. Но он вдруг отошёл от нее и запротестовал, сдерживая гнев: