. Это иллюзия, которой жаждет человек, как сказал Фрейд, и которая делает центральную личность таким эффективным средством выражения групповых эмоций.
Я не собираюсь повторять или обобщать тонкости эссе Редля. Давайте просто подчеркнём суть его аргумента о том, что «чары, наложенные людьми» - как мы их назвали - это очень сложное явление, включающее в себя гораздо больше, чем кажется на первый взгляд. Фактически оно может включать в себя всё, кроме самих чар. Редль показал, что группы используют лидеров для нескольких типов оправдания или облегчения конфликта, для любви или даже для совсем противоположных целей агрессии и ненависти, которые стягивают группу общими узами. (Как говорилось в одном недавнем трейлере популярного фильма: «Они смело следуют за ним в ад только ради удовольствия убить его и отомстить за самих себя».) Редль не ставил цели заменить основные идеи Фрейда, но лишь расширить и добавить к ним нюансы. В его примерах поучительно то, что большинство функций «центральной личности» связаны с виной, искуплением и недвусмысленным героизмом. Важный вывод для нас заключается в том, что группы «используют» лидера иногда не испытывая к нему личного уважения, но всегда с целью удовлетворения своих собственных потребностей и побуждений. У.Р. Бион в недавней важной статье [22] продлил эту линию мысли ещё дальше за пределы, проложенные Фрейдом, утверждая, что лидер является таким же творением группы, как и они его, и что, будучи лидером, он теряет свою «отличительную индивидуальность», так же, как и его последователи. У него не больше свободы быть собой, чем у любого другого члена группы, именно потому, что он вынужден отражать их притворство, чтобы в первую очередь претендовать на лидерство. [23]
Все это заставляет крепко задуматься о том, насколько не героичен среднестатистический человек, даже когда он следует за героем. Он попросту перекладывает всё на плечи героя; он следует за ними преисполненный сомнения, с коварством в сердце. Известный психоаналитик Пол Шилдер уже подмечал, что человек изначально впадает в гипнотический транс полным сомнений. Он проницательно заметил, что именно этот факт лишил гипноз «глубокой серьёзности, которая отличает каждую действительно великую страсть». И поэтому он назвал его «робким», потому что ему не хватало «великой, свободной, безоговорочной капитуляции». [24] Я считаю, что эта характеристика прекрасно подходит для описания робости «героизма» группового поведения. В нем нет ничего свободного или мужественного. Даже когда человек сливает свое эго с авторитарным отцом, «чары» отвечают его собственным узким интересам. Люди используют своих лидеров почти как оправдание. Когда они поддаются командам лидера, они всегда могут сохранить за собой чувство, что эти команды им чужды, что лидер несёт за них ответственность, что ужасные действия, которые они совершают, исходят от его имени, а не от их. Это ещё одна вещь, которая позволяет людям чувствовать себя невиновными, как отмечает Канетти: они могут представить себя временными жертвами лидера. [25] Чем больше они поддаются его чарам и чем страшнее совершаемые ими преступления, тем больше они могут чувствовать, что неправильные действия не являются для них естественными. Это всё так ловко, это использование лидера; это напоминает нам об открытии Джеймса Фрейзера, как в далеком прошлом племена часто использовали своих правителей в качестве козлов отпущения, которых, когда они перестали служить нуждам людей, казнили. Есть множество способов, как человек может играть в героя, по факту лишь трусливо избегая ответственности за свои действия.