У нас уже есть определённый объём работ и размышлений по этому вопросу из области религии и философии, а также, начиная с Дарвина, и из самой науки. Проблема в том, как разобраться в этом; накопленные исследования и мнения относительно страха смерти уже слишком масштабны, чтобы их можно было как-то просто рассматривать и обобщать. Возрождение интереса к смерти за последние несколько десятилетий уже накопило обширный объём литературы, и эта литература не указывает какое-либо конкретное направление.
Аргумент «здравого разума»
Есть «здравомыслящие» люди, которые утверждают, что страх перед смертью не является естественным для человека, что мы не рождаемся с ним. Возрастающее число тщательных исследований о развитии реального страха смерти у ребёнка [7], достаточно хорошо согласуется с тем, что ребёнок не знает смерти до примерно трех-пяти лет. Да и как он может? Это слишком абстрактная идея, слишком удалённая от его опыта. Он живёт в мире, полном живых, действующих вещей, отвечающих ему, забавляющих его, кормящих его. Он не знает, что означает исчезновение жизни навсегда, не может вообразить, куда она уходит. Лишь постепенно он осознаёт, что есть вещь, называемая смертью, которая уносит некоторых людей навсегда; очень неохотно он приходит к выводу, что она рано или поздно заберёт каждого, но это постепенное осознание неизбежности смерти может длиться до девятого или десятого года его жизни.
Хотя у ребенка нет знания об абстрактной идее вроде абсолютного отрицания, у него есть свои собственные тревоги. Он полностью зависим от матери, испытывает одиночество, когда она отсутствует, разочарование, когда он лишён удовольствия, раздражение от голода и дискомфорта и тому подобное. Если бы он оказался предоставлен самому себе, его мир бы разрушился, и его организм должен был бы почувствовать это на каком-то уровне; мы называем это тревогой потери объекта>14. В таком случае, не является ли это беспокойство естественным, организменным страхом аннигиляции? Опять же, многие считают это делом весьма относительным. Они считают, что если мать выполняла свою работу доброжелательно и преданно, то естественные тревоги и чувство вины у ребёнка будут развиваться умеренно, и тогда он сможет твёрдо контролировать их в своей развивающейся личности [8]. Ребёнок, у которого есть хороший опыт взаимодействия с матерью, разовьёт чувство базовой безопасности и не будет подвержен болезненным страхам потерять поддержку, быть уничтоженным и т.п. [9]. По мере того, как он растёт и начинает рационально осмыслять смерть в возрасте девяти или десяти лет, он принимает её как часть своего мировоззрения, но эта идея не отравляет его самоуверенного отношения к жизни. Психиатр Райнгольд категорически заявляет, что тревога аннигиляции не является частью естественного опыта ребенка, но порождается в нём негативными переживаниями, связанными с лишением матери [10]. Эта теория возлагает всю тяжесть ответственности на воспитание ребёнка, а не на его природу. Другой психиатр, менее радикальный, считает, что страх смерти значительно усиливается из-за детского опыта взаимодействия с родителями, из-за их враждебного отрицания его жизненных импульсов и, в более общем плане, из-за антагонизма общества по отношению к человеческой свободе и самовыражению [11].