*Это поднимает давнюю проблем: почему так мало женщин становится фетишистами, проблему, которую решили Гринакр и Босс. Их точка зрения состоит в том, что самец, чтобы выполнить свою видовую роль, должен совершить половой акт. Для этого ему нужны надёжные внутренние силы, а также сигналы, которые пробуждают и направляют его желания. В этом смысле мужчина от природы и неизбежно в той или иной степени является фетишистом. Чем меньше у него самообладания, чем больше ужаса перед вырисовывающимся женским телом, тем больше необходима фетишистская ограниченность и символичность. У женщины нет этой проблемы, потому что её роль пассивна; мы могли бы сказать, что ее фетишизм поглощён тем, что её тело может сдаться. Как говорит Босс, женщины, которые сжимаются в преддверии физического акта выражения любви, перед определённостью партнёра, могут просто отреагировать полной фригидностью (Сексуальные перверсии, стр. 53-54). Или, как также заметил Гринакр: «Чувство неудачи из-за фригидности у женщины смягчается возможностью сокрытия этого факта» («Дополнительные соображения», стр. 188, примечание). «Фригидность может быть скрыта до такой степени, которая невозможна при нарушениях потенции у мужчины» («Дальнейшие примечания», стр. 192). Кроме того, женщина в своей пассивной, покорной роли часто получает безопасность, отождествляя себя с силой мужчины; это позволяет преодолеть проблему уязвимости с помощью передачи власти – как самого пениса, так и культурного мировоззрения. Но фетишист-мужчина – это как раз тот, кто не имеет надёжных источников силы и не может получить их путём пассивного подчинения женщине (ср. Greenacre, «Определенные отношения», стр. 95). Подытоживая всё это, можно сказать, что фригидная женщина подчиняется, но не уверена, что она в безопасности во власти мужчины; ей не нужно ничего фетишизировать, так как ей не нужно выполнять действие. Мужчина-импотент также не уверен, что он в безопасности, но ему недостаточно пассивно лгать, чтобы выполнять свою видовую роль. Таким образом, он создает фетиш как средоточие силы отрицания, чтобы он мог совершить действие; женщина же отрицает всем своим телом. Используя идеально подходящий термин фон Гебсаттеля, можно было бы сказать, что фригидность – это женская форма «пассивного аутофетишизма» (см. Босс, Сексуальные извращения, стр. 53).
Таким образом, все извращения можно действительно рассматривать как «персональные религии», как попытки героически превзойти человеческое состояние и достичь в этом состоянии какого-то удовлетворения. Вот почему извращенцы постоянно говорят, насколько превосходен и полезен их подход к жизни, как они не могут понять, почему никто не предпочёл бы его. Это то же чувство, которое вдохновляет всех истинно верующих, трубя о том, кто является истинным героем и что является единственным подлинным путём к вечной славе.