Но человек, это бедное, оголенное существо, должен самостоятельно взращивать чувство внутренней ценности и безопасности.
Он должен подавлять чувство своей малости во взрослом мире, страх и стыд за свои неудачи, чтобы соответствовать взрослым командам и кодам.
Он должен подавлять собственные чувства физической и моральной неадекватности, не только неадекватности его благих намерений, но также свою вину и злые намерения: желание умереть, ненависть, которые являются результатом негативного участия в его взрослой жизни.
Он должен подавлять неадекватность родителей, их тревоги и ужасы, потому что это мешает ему чувствовать свою силу и безопасность.
Он должен подавлять свою собственную анальность, компрометирующие функции собственного организма, которые характеризуют его смертность. Тот факт, что для природы он всего лишь расходник. И наряду со всем сказанным, он должен подавить первичный благоговейный трепет, в который его приводит внешний мир.
В свои более поздние годы Фрейд пришел к выводу, как ранее и Адлер, что вещь, действительно беспокоящая ребенка, лежит скорее в основе природы его мира, а не в его собственных внутренних стремлениях.
Он концентрировался не на силе Эдипова комплекса, а на «человеческом недоумении и беспомощности перед лицом ужасных сил природы», «терроре природы», «болезненной загадке смерти», «нашей тревоге перед лицом опасностей жизни» и «непреодолимой необходимости судьбы, против которой не существует лекарства». И когда дело дошло до центральной проблемы тревожности, он более не поднимал тему, которую он эксплуатировал в своих ранних работах, того насколько ребенка сокрушают его инстинктивные побуждения изнутри; вместо этого, формулировки Фрейда стали экзистенциальными. Тревога теперь рассматривалась в основном как реакция на глобальную беспомощность, заброшенность, судьбу.
Поэтому я утверждаю, что страх смерти следует рассматривать как аналог страха кастрации и что ситуация, на которую реагирует эго, — это состояние заброшенности и покинутости защищающим его суперэго, силами судьбы, что ставит крест на защищенности против какой-либо опасности.
Эта формулировка указывает на значительное расширение перспективы. Добавьте к этому поколение или два психоаналитической клинической работы, и мы достигнем удивительно точного понимания того, что действительно беспокоит ребенка, как жизнь становится для него слишком многим, какого количества мыслей и ярких восприятий он должен избегать.
И в то же время, как он должен избегать смерти, которая грохочет позади и двигаясь параллельно с любой его беззаботной деятельностью, она всегда дышит ему в спину.