Перлс успешно представил невротическую структуру как широкое здание, состоящее из четырех слоев. Первые два слоя — это повседневные слои, тактика, благодаря которой ребенок учится, чтобы уживаться в обществе путем поверхностного использования слов, дабы получить итоговое одобрение, успокоить других и двигаться вместе с ними — это глупые, пустые разговоры, “клише” и социальные маски. Многие люди проживают жизнь, никогда не заглядывая вглубь себя.
Третий слой — довольно твердый, чтобы через него проникнуть. Это «тупик», который покрывает наше чувство пустоты и потерянности, то чувство, которое мы пытаемся изгнать в процессе создания нашей личностной защиты.
Под этим слоем находится четвертый и самый непостижимый — слой «смерти» или «страха смерти»; и этот слой, как мы увидели, является нашей истинной и основной животной тревогой. Ужасом, который мы несем глубоко в нашем сердце. Только когда мы взорвем этот четвертый слой, говорит Перлс, мы попадаем в слой того, что мы можем назвать нашим «аутентичным я»: то, что мы есть на самом деле без обмана, без маскировки, без защиты от страха.
Из этого эскиза сложных уровней защиты, которые составляют наш характер, невротический щит, который защищает нашу пульсирующую жизненную силу от страха истины, мы можем получить представление о сложном и мучительно болезненном, “все или ничего” процессе, которым является психологическое возрождение.
Только лишь пройдя через это, можно стать человеком. И самое сложное – возродиться вновь, а не умереть. Что означает для человека «заново родиться»? Это означает впервые подвергнуться страшному парадоксу человеческого состояния, поскольку человек рождается не как бог, но как человек, или как бог-червь, или как бог, который гадит.
Только на этот раз без невротического щита, который скрывает всю двусмысленность его жизни. И поэтому мы знаем, что каждое подлинное возрождение — настоящий выброс из рая, чему свидетельствуют жизни Толстого, Пеги и других. Для этого нужны люди из гранита, мощные на уровне машины люди, «уверенные в своей воле». Однако стоит заметить, это заставляет даже их дрожать, заставляет плакать так, как Пеги стоял на платформе парижского автобуса с горькими слезами, катящимися по его щекам, читая молитву.
Ранк очень рано признал, что тревога не может быть полностью преодолена терапевтически. Он имел ввиду факт невозможности противостояния ужасу своего положения без тревоги. Однако только Андраш Ангьял ближе всех подобрался к сути психотерапевтического возрождения, когда сказал, что невротик, у которого была терапия, подобен члену клуба Анонимных Алкоголиков: он никогда не сможет принять свое лекарство как должное, и лучший признак подлинности этого лекарства состоит в том, что теперь он живет со смирением.