Глава пятая
Психоаналитик Кьеркегор
Весь порядок вещей наполняет меня чувством
муки, от комара до тайн
инкарнации; все для меня совершенно непонятно,
и особенно моя собственная персона. Велика моя
печаль, без ограничений. Никто о ней не знает, кроме
Бога на небесах, и у Него нет ко мне сострадания.
- Сёрен Кьеркегор
Сегодня мы можем назвать Кьеркегора «психоаналитиком», не опасаясь, что над нами посмеются - или, по крайней мере, с уверенностью, что насмешники просто не сведущи. В прошедшие несколько десятилетий произошло новое открытие Кьеркегора. Открытие, которое имеет монументальное значение, поскольку оно связывает его со всей структурой гуманитарного знания нашего времени. Мы привыкли думать, что между наукой и верой существует чёткая грань и что психиатрия и религия, следовательно, далеки друг от друга. Но теперь мы обнаружили, что психиатрические и религиозные взгляды на реальность тесно связаны. Во-первых, они исторически развились одно из другого, как мы увидим в одном из следующих разделов. Что ещё более важно, они усиливают друг друга. Психиатрический опыт и религиозный опыт не могут быть разделены ни субъективно, в глазах человека, ни объективно, в теории развития личности.
Нигде это слияние религиозных и психиатрических категорий не проявляется более отчётливо, чем в работах Кьеркегора. Он дал нам один из лучших эмпирических анализов человеческого состояния, когда-либо созданных разумом. Но, по иронии судьбы, только в эпоху научного атеиста Фрейда мы смогли оценить научный вес работ теолога Кьеркегора. Только тогда у нас появились клинические доказательства, подтверждающие это. Известный психолог Моурер идеально резюмировал это два десятилетия назад: «Фрейду пришлось жить и писать прежде, чем ранние работы Кьеркегора смогли быть правильно поняты и оценены»>2. Предпринималось несколько хороших попыток показать, как Кьеркегор предвидел современную клиническую психологию. Большинству европейских экзистенциалистов было что сказать по этому поводу, наряду с такими теологами, как Пол Тиллих.>3 Значение этой работы состоит в том, что она очерчивает кольцо вокруг психиатрии и религии; она показывает, что лучший экзистенциальный анализ человеческого состояния ведёт непосредственно к проблемам Бога и веры, что как раз таки и утверждал Кьеркегор.
Я не стану пытаться повторить и истолковать потрясающе проницательный и зачастую трудно понимаемый анализ человеческого бытия, проведённый Кьеркегором. Вместо этого я хочу постараться резюмировать основную аргументацию, содержащуюся в его психологических работах, как можно яснее и точнее, чтобы читатель мог «в двух словах» представить то, к чему стремился Кьеркегор. Если я смогу добиться этого не слишком увлёкшись очарованием гениальности Кьеркегора, читатель должен быть поражён результатом. Структура понимания человека Кьеркегором почти в точности повторяет современную клиническую картину человека, которую мы обрисовали в первых четырех главах этой книги. Читатель сможет судить сам о том, насколько совпадают эти две картинки в основных моментах (хотя я и не представлю Кьеркегора в тонких деталях), почему сегодня мы в психологии сравниваем фигуру Кьеркегора с фигурой Фрейда и почему я и другие готовы называть Кьеркегора таким же великим исследователем состояния человека, как Фрейд. Дело в том, что, хотя он писал в 1840-х годах, он был действительно постфрейдистом, что отражает вечную сверхъестественность гения.