Но настоящий центр страха находится не в самой двусмысленности амбивалентности - он есть результат приговора, вынесенного человеку: если Адам вкушает плод древа познания, Бог говорит ему: «Ты смертью умрёшь». Иными словами, окончательная причина ужаса самосознания - это знание о собственной смерти, что является особым приговором, вынесенным только человеку в животном царстве. В этом смысл мифа об Эдемском саде и новое открытие современной психологии: смерть – это характерная и величайшая тревога человека.>*
Психология личности Кьеркегора
Всё понимание человеческой личности Кьеркегором состоит в том, что это структура, созданная для того, чтобы избегать восприятия «ужасное, гибель, уничтожение [которые] живут поблизости от каждого человека».>9 Он понимал психологию так, как это сейчас делают современные психоаналитики: его задачей было выявить стратегии, которые человек использует, чтобы избежать тревоги. Какой стиль он использует, чтобы действовать в мире автоматически и некритически, и как этот стиль подрывает его истинный рост, свободу действий и выбора? Или говоря словами, близкими Кьеркегору: как человек порабощен собственной характерологической ложью о самом себе?
Кьеркегор описал эти линии поведения настолько блестяще, что это и сегодня выглядит сверхъестественным, и с знанием, которое подводит итог большинству психоаналитических теорий о личностной защите. В то время как сегодня мы говорим о «механизмах защиты», таких как подавление и отрицание, Кьеркегор говорил о тех же вещах в иных терминах: он ссылался на тот факт, что большинство людей живёт в «полумраке неведения» относительно своего положения,>10 они находятся в состоянии «закрытости», в котором они блокируют своё восприятие реальности.>11 Он понимал компульсивный характер, жесткость человека, которому пришлось создать сверхмощную защиту от тревоги, тяжелую броню личности, и описал его следующим образом:
Последователь самой суровой ортодоксии ... Ему всё это прекрасно известно, он преклоняет колени перед святыми, истина для него — это внутреннее понятие церемоний, он говорит о встрече перед престолом Божьим, и ему известно, сколько раз там нужно поклониться; ему известно всё — совсем как человеку, который может доказать математическую теорему, когда там стоят буквы АВС, но не тогда, когда их заменяют на DEF. Поэтому ему становится страшно, как только он слышит нечто, не являющееся буквальным повторением прежнего.12
Нет сомнения, что под «закрытостью» Кьеркегор имел в виду то, что мы сегодня называем подавлением; это закрытая личность, тот, кто огородил себя ещё в детстве, не испытал свои силы в действии, не был свободен, чтобы спокойно открывать себя и свой мир. Если ребёнок не обременён чрезмерной родительской опекой, блокирующей его действия, не слишком инфицирован тревогами родителей, он может развить менее монополизирующие защиты, может остаться подвижным и открытым по характеру. Он больше других готов испытать реальность с точки зрения своих собственных действий и экспериментов и меньше на основе делегированных полномочий и предвзятости или предубеждений. Кьеркегор понимал эту разницу, делая различие между «возвышенной» и «неправильной» закрытостью. Он развил этот вопрос, дав предписание, в духе Руссо, о воспитании детей с правильной личностной ориентацией: