От того периода у Феи на память осталась лишь теплая привязанность к разного рода меховым зверушкам, в основном к грызунам. Например, к мышам, к кротам…
Изредка, порядком устав спорить со строптивыми невестами, Фея расслаблялась, давала волю чувствам, и нет-нет, да проговаривалась, что, вероятно, брак по расчету с состоятельным солидным мужчиной был бы для нее лучшим вариантом.
По крайней мере, не пришлось бы работать.
К ее помощи Юфимия прибегала очень редко и с неохотой, главным образом потому, что Фее ничего не стоило и саму мачеху отчитать как девочку.
— Спину ровнее! — строго велела ей Фея, явившись на зов из вихря цветов и бабочек, взмахивая своей волшебной палочкой. — Улыбка мягче! Носки врозь, локти прижми к туловищу. Где твои манеры, Юфимия? Ты меня огорчаешь!
Юфимию Фея Крестная выдала замуж два раза без особого труда, и считала своим долгом наставлять ее, дабы та не разочаровывала мужа.
Мачеха с покорным вздохом выполнила все требования Феи, и та наградила ее, ласково коснувшись ее щеки маленькой железной рукою.
Крылышки за ее спиной трепетали и трещали, как лопасти маленькой железной мельницы.
— Ну, что тут у нас? — спросила она строго, выразительно глянув на Изабеллу.
— Вот, — виновато вымолвила мачеха, разводя руками. — Хочет замуж за садовника.
— За садовника, хм, — произнесла Фея. — Это от недостатка рыбьего жира в организме. Эй, там, принесите-ка банку побольше!
— Только не это! — закричала Изабелла и в ужасе зажала рот руками.
— Не это? — очень тихим, но ужасно железным голосом произнесла Фея, внимательно вглядываясь в перепуганные глаза крестницы. — Не это?! А что, девочка моя? Ты же хочешь выйти за садовника. Значит, тебе придётся жить скромно, и даже бедно. У садовников жизнь не мед! Я же стараюсь заранее сделать тебя крепче, сильнее, здоровее, чтобы ты смогла работать и прокормить себя, и будущих ребятишек… Эй, там! Долго я буду ждать мой рыбий жир?!
— Нет, я не буду пить рыбий жир! — строптиво выкрикнула Изабелла. — Люк не выглядит изнуренным, голодным и больным!
Блестящие глаза Феи сузились, превратились в поблескивающие сталью полоски.
— Ах, Лю-юк, — протянула она. — Дело сильно усложняется. У нас тут настоящий садовник, а не воображаемый бесплотный идеал. Какая, однако, детская глупость…
— Это не глупость! — рассердилась Изабелла. — Это любовь! Люк красивый и смелый, и он готов меня защищать и заботиться обо мне…
— Твой милый садовник не выглядит голодным и больным лишь потому, моя дорогая, что заботится только о себе. Много ли надо молодому повесе? А вот когда ему придется отдавать тебе свой ужин — он же готов о тебе заботиться? — вот тогда он и отощает, и подурнеет. И, возможно, станет раздражительным и ворчливым.