Фудзи держался с женщиной очень нежно, но при этом почтительно. Он придержал её бледную руку, пока дама надевала сандалии, потом проводил до автомобиля. Открыл дверцу, помог устроиться за рулём…
Когда он, закрыв ворота, вернулся к эйрстриму, у порога ждал я. С мечом, спрятанным за спиной.
На этот раз я выведу его из равновесия.
— Там, откуда я родом, высокопоставленные дамы не ходят в гости к простым механикам, — я старался, чтобы голос не дрожал.
Но воспоминание о двух телах, запаянных в чёрный пластик, сжимало горло. Я до сих пор чувствовал запах гари.
— А там, откуда родом я, младшие не смеют критиковать поведение старших. И не суют нос куда не следует.
Парень улыбался широко, беспечно. Словно и не было меча у меня за спиной, словно мои пальцы не потели, сжимая твёрдую рукоять…
От Фудзи пахло незнакомыми, очень тонкими духами. Одет в домашнюю юкату тёмно-зелёного цвета. Одежда новая, наверняка — подарок дамы…
— Так откуда ты родом, Фудзи-сан? Может, расскажешь?
— Я думал, ты и сам знаешь, Курои-кун. Раз явился ко мне на порог.
Он не выказывал страха. Не нервничал, не злорадствовал.
Совершив злодеяние, Шива был совершенно спокоен.
Рука, сжимающая рукоять когатаны, онемела от напряжения.
Фудзи подошел на расстояние удара. Он стоял очень близко, белки глаз и зубы поблёскивали в свете луны.
— Сегодня прекрасная ночь, Курои-кун, — сказал парень. — Жалко тратить её на выяснение отношений. Давай лучше прокатимся.
— Что?..
— Я приглашаю тебя прокатиться. Горы при лунном свете необыкновенно красивы.
Хлопнув меня по плечу, он как ни в чём ни бывало повернулся спиной и взялся за дверную ручку эйрстрима.
— Подожди в чайном домике, Курои-кун. Я только приму душ, и сразу поедем.
Он знает. Догадался, кто я такой, и хочет решить всё без свидетелей. Что ж, меня это устраивает. Схватка один на один, подальше от посторонних глаз — что может быть лучше?..
Вверх, вверх по горному серпантину. Цепочка фонарей отбрасывает желтые круги на узкую ленту асфальта, мотоцикл Фудзи летит, распластавшись над асфальтом, как хищная птица. Рёв наших байков сливается в равномерных гул. Он отражается от скал и валится в пропасть, на дне которой, невидимый среди густо-синих елей, шумит горный поток.
И вдруг дорога заканчивается.
Мы оказываемся на обширной смотровой площадке. Внизу — россыпь городских огней, которая постепенно переходит в манящую глубокую черноту ночного моря.
На площадке — половодье машин, с открытыми капотами, с бухающими в багажниках колонками. Странно и причудливо одетые подростки, с зачёсанными дыбом волосами, с дредами, с флюоресцентными татуировками, шумно общаются среди тачек, ломаются под музыку и пьют дешевое пиво.