Если Диана узнает о Дине, найдет ли мне оправдание? Честно, не очень хотелось бы... это значило бы, что я для нее, как все. Один из всех.
Звон колокольчиков над дверью привлек внимание и я обернулся назад ко входу. Взглядом зацепился за парочку: мужчина и женщина (судя по очертаниям фигуры), оба в черном с ног до головы. Только начали снимать капюшоны, тогда же я резко развернулся обратно к столу. Будто не подглядывал. Сердце поспешно подскочило к горлу. Я едва не задохнулся от мерзкого, липкого ощущения страха. Все тело покрылось нервной дрожью при понимании, во что мог вляпаться.
Я поставил локоть на стол и прикрыл ладонью лоб, будто бы пьян настолько, что не способен держать голову.
Пара Карателей тихонько переговаривались, их шаги громко отдавались эхом в глубине тела, в каждой нервной клетке. Страх оглушал, заставлял руки нервно подрагивать на лбу.
Пара прошла дальше через пару столов и заняли места. Сняли мокрые толстовки и остались в легкой одежде. Я тайком подглядывал, но глаза покорно опустил в стол. Сердце отсчитывало каждую секунду, которую мог попасться. Чертова сила! Я иногда презирал нашу зависимость от энергии и этот мир, который нас не любил. Я ведь не сделал ничего плохого. Сидел, кушал, выпивал. Я немного не такой, как люди, отличался от них, но тоже хотел жить.
Надо было сваливать отсюда и срочно. Возможно, когда Роман придет из туалета, прикроет спиной от собеседников, а так я находился на виду у парочки. И мое бегство могло привлечь внимание.
Пока размышлял, как лучше поступить, мужчина-Каратель приподнялся из-за стола и покинул место. В туалет пошел по соседству с Романом.
Где Роман, когда он необходим?
Теперь я вовсе оказался напротив женщины-Карательницы.
Друг напротив друга, разделенные двумя столами. Одним графином с соком и бутылкой водки. Эти вещи плохо закрывали от чужого любопытства. Я, как в клетке запертый зверь, на радость любопытной толпе. Выпустить не могли, но и убить не желали.
Сердце сильнее застучало, когда противно скрипнул стул по полу. И это не мой стул. Звук вызвал желание сжаться до атома, чтобы никто не увидел.
Тихие шаги кроссовок по плитке, они должны быть тихими, но в голове звучали громко, как удары музыкальных инструментов.
Карательница опустила руку в карман своих штанов и вытащила хорошо известный прибор. Прохладная сталь, как ледяная рука, прислонилась к виску, отчего я на момент подумал потеряю сознание. Моя рука, та что скрывала красные глаза, сильнее затряслась на лбу.
— Стоим шестьдесят секунд! — громко объявила девушка.