А она похудела и подросла. Глаза смотрели недоверчиво и почти враждебно – наконец отпустив меня, она даже чуть отодвинулась.
– Долго тебя не было, – не иначе, обвинительный вердикт без малейшего шанса на оправдание.
– Я пришла за тобой, как только освободилась, – потянулась поправить её всклокоченные волосы, но Алёнка упрямо дёрнула головой, отстраняясь. Её зачем-то подстригли покороче, и причёска сильно пострадала от встречи с моим свитером и мокрыми от слёз щеками. – Тебе не говорили, что случилось?
– Тебя тоже забрали злые оборотни, знаю. Но почему ты не сбежала раньше? Мне тут не нравится. Я хочу домой.
– Ну так поехали?
– Хорошо. И ещё, – она слегка замялась и уставилась на пол перед собой, опустив лицо, – насчёт дедушки. Я не специально.
Алёнка радостно строила планы, как мы будем спасать дедушку.
Все они, конечно, обязательно сработали бы в силу своей незамысловатой простоты, но… Глядя со стороны, дух захватывало от её безжалостности. Взять любого подвернувшегося незнакомца, забрать у него способность ходить на своих двоих, перелить дедуле. И дело в шляпе! Нам двоим – легче лёгкого это провернуть.
– Мам, мы же можем выбрать кого-нибудь плохого. Есть же плохие люди? Давай у них заберём? Вот оборотней хорошо бы наказать, они точно заслужили.
– Ты же знаешь, что мы не можем их трогать. Ни я, ни ты. Тебе ведь объяснили?
– А, ну да, я забыла. Обидно. Тогда возьмём, у кого не жалко.
– А кого тебе не жалко?
– Ну не знаю… – она с сомнением всмотрелась в моё строгое лицо и не решилась выдвигать свежие идеи. – А ты что предлагаешь? Дедушка же не виноват, что так вышло. Он-то точно хороший. Хотя зря они меня прогнали, я бы не стала их обижать… Случайно так получилось, всего один разик. Ты же на меня не сердишься, мамочка?
– Нет, конечно. Но на будущее постарайся держать себя в руках, если не хочешь, чтобы люди тебя откровенно боялись.
– А ты как думаешь, когда мы с тобой вылечим дедулю, бабушка и дедушка меня простят? Будут снова любить, как раньше?
– Алёнка, я понятия не имею. Надеюсь, что так… Но давай не будем загадывать, а просто всё исправим.
Такой поворот явно ей не понравился, она тяжко и демонстративно вздохнула, а потом разочарованно протянула:
– А-а-а… Ясно, – как будто без гарантии прощения не стоило и пытаться.
Ещё она очень переживала по поводу папы, возмущаясь несправедливостью обвинения. Я старалась аккуратно обходить острые углы, в основном соглашаясь с ней или отмалчиваясь, когда было возможно. Уж что ей точно ни к чему, так это малейшие подозрения в его адрес. В конце концов, он родной отец. Притом хороший, не у всех такой есть. Трудно представить, чтобы он с ней так обошёлся. Да и со мной… Маловероятно. В голове не укладывалось.