Кадим не стал заходить во двор, закрыл калитку и пошёл по улице. Слёзы катились из глаз. Мальчику хотелось плакать громко, навзрыд, кричать на всю улицу, бежать и орать. Но он шёл тихо, смотрел в землю, а слёзы капали на дорогу. Он в эту минуту ненавидел всей душой Камалию и её мужа. Эти люди убили его друга, его корову. Какое они имели право? Хотя их можно понять. Каждая корова весной должна родить телёнка. Люди держат корову не только из-за молока, но ещё и из-за телёнка. А Перчинка прошлой весной не родила. Возможно, она стала уже старенькая. Если Камалия и её муж решили её зарезать, они наверняка знали, что следующей весной Перчинка опять не родит им телёнка. А это уже вовсе убыток хозяевам. Да, просто Кадим как-то об этом не подумал. Такая корова не нужна в хозяйстве. Но почему ему ничего не сказали? Они что, поджидали, когда он уйдёт на целый день к деду Сабиру? Злые, бессердечные люди! Сердце Кадима наполнилось горечью. Слёзы высохли. Он сжал кулаки изо всех сил. Уйти бы куда-нибудь немедленно, чтобы больше никогда не видеть эту Камалию и её мужа!
Но – нельзя. Уходить некуда. Кадим присел на твёрдый снежный ком возле дороги и задумался. Да, уходить некуда. Но это – временно! Временно! Он здесь временно! Просто нужно ещё немного потерпеть. Кадим посчитал месяцы, загибая пальцы. Надо потерпеть ещё 18 месяцев, ровно полтора года. Через полтора года Кадим закончит семилетку и уедет в свой родной дом. Ему тогда будет тринадцать лет. Кто-то, может быть, скажет, что тринадцатилетний мальчик не может жить один в своём доме. А Кадим сможет! Он всё сам умеет делать. И на жизнь себе деньги он заработает. Например, тем, что будет шить обувь. Или в колхозе будет работать. Чем-нибудь, да займётся, как-нибудь, да проживёт, но дольше, чем полтора года, ни на день он в этом доме не задержится! От таких мыслей стало легче дышать. Кадим почувствовал, что замёрз. Он заметил, что совсем стемнело. Надо было возвращаться в дом Камалии. Твёрдо решив про себя, что в конце мая 1941-го года, как только получит справку об окончании семилетки, уедет к себе в деревню, так же твёрдо решив, что стерпит всё, что бы не случилось в этом доме за это время, Кадим быстрыми шагами направился в сторону дома. Вспомнил, как он обещал матери перед её смертью, что он справится со всеми трудностями, потому что он сильный. «Я сильный! Я сильный! Я всё выдержу, мама!» – повторял Кадим в такт своим шагам. Но слёзы опять градом хлынули из глаз. «Да что же это такое! – сердился Кадим на себя. – Плакса что ли ты, Кадим? А говоришь, что сильный!» Кто-то внутри тут же возразил: «Но никто же не видит! Когда никто не видит, можно!»