— Пойми простую вещь, вот окажешься ты на светском рауте в Париже, а там окажется уроженец Марселя, а ты такая, понимаете, была как-то проездом в вашем родном городе и отведала буайбес. Короче, прикинешься тупой дурой-туристкой. А так даже честно соврать не сможешь. И вообще, после этого тебя советская уха из осетра уже не испугает, ведь нормальный бульон там готовят вообще из сорной речной рыбы и по некоторым поверьям, лучше всего из ерша. Рыба такая, почти несъедобная. И только потом кусочки этого самого осетра добавляют. Практически такого же, какого подарил их бывший Генеральный секретарь ЦК КПСС Андропов в Японию, и с которого развели целую ферму и теперь добывают чёрную икру и денежку зарабатывают. Так что можно и на экскурсию сходить, когда будем на островах, — предложил ей в конце.
Честно, не ожидал, что Коу так консервативна в еде. Чем-то она мне жену напомнила. Та тоже всегда упиралась и руками, и ногами, если надо было пробовать что-то новое, даже самое простое. Как она почти всю натуральную спаржу, запечённую в духовке в сливочном масле, мне сложила, а себе оставила только самую малость, чтобы заявить, будто пробовала, а потом оказалось, что это вкусно и пришлось лезть ко мне и тырить в наглую. И таких историй миллион. Правда, если что-то не ела, то бесполезно переубеждать. Казалось бы, что может быть такого в обычной окрошке, а поди ж ты…. Слава богу, с сестрёнкой пока ничего такого не видел, что, вполне, может быть результатом слишком короткого общения.
— Ладно-ладно, — заявила она примирительно и стала ковыряться в тарелке.
— Ну, а ты, Кимико, чего присмирела? — обратился к бабушке, тоже смирно сидящей и ничего сейчас не жующей.
После переноса моего внимания на данную персону, она очень быстро подсуетилась и всем своим видом стала показывать, как это вкусно. Так прямо захотелось в этот момент заставить съесть её лимон, целиком, чтобы, значит, жизнь раем не казалась. Слава богу, сдержал неуместный порыв.
— Вот, Коу, бери пример со своей подопечной. Видишь, как уплетает этот буабес, тьфу ты, буайбес, за обе щёки. Она, наконец, осознала, что мне никакого труда не составит отрубить ей ноги и руки и оставить так жить, чтобы было время подумать об ошибочности и пагубности всех её попыток меня отравить, — указал сестрице на толстые обстоятельства.
— Хоси, но почему ты всё время только и говоришь, что кого-нибудь сделаешь инвалидом или убьёшь?! — воскликнула она в ответ, хорошо на японском и никто не понял о чём она.
— Пытаюсь смириться с будущим, — тяжело вздохнув, ответил ей.