«Вот она! – думал Иван. – Настоящая жизнь!»
Весь день он безнаказанно совершал разные глупости, заказывал в Интернете ненужные вещи, без толку слонялся по городу и ни разу не притронулся к университетским учебникам. Вечером ему позвонил приятель, предложил пойти в клуб. Приятель был сомнительный, компания непонятная, клуб какой-то левый, но Ивана ни одно из этих соображений не остановило, и уже через полчаса, заряженный напитками и адреналином, он двигал конечностями внутри скачущей толпы.
В три часа ночи, вынырнув из тьмы подсознания, Иван обнаружил себя в неизвестном баре в компании незнакомых людей. Было жарко и дымно, он с трудом выбрался на улицу, чтобы вдохнуть свежего воздуха. У самой двери он кого-то случайно задел, его резко толкнули в ответ, потом ударили с другой стороны, и, услышав издевательский смешок, он понял, что будут бить.
Шанс у Ивана был один. Он ринулся вперед, сбил с ног кого-то из нападавших и рванул наутек, отчаянно надеясь, что погони не будет. Но не прошло и секунды, как совсем близко за спиной услышал топот и крики – и припустил еще быстрее. Задыхаясь, он плутал в темноте, мимо парковок, закрытых подъездов, мирно спящих детских площадок. Бок ныл от удара. Наконец, свернув за угол высотки, он внезапно выскочил на дорогу – прямо под летящие колеса случайного автомобиля. Тормоза заскрежетали, в воздухе запахло паленой резиной…
…Перед глазами его в последний момент что-то мелькнуло, какой-то смазанный образ – мужское лицо со старомодными усиками и в дурацкой шляпе, и неведомая сила отбросила его назад от машины. Иван откатился на обочину; в криках преследователей он с облегчением различил слова «ДТП» и «валим!». Тогда он наконец выдохнул и долго лежал без движения, слушаяв трезвой ночной тишине, как колотится в груди и в висках его «настоящая жизнь».
***
Николай Филиппович наблюдал в задумчивости розовый закат, когда напротив него вдруг материализовалась знакомая голова, увенчанная высокой прической из черных волос с проседью.
– Вот как, значит, Николай Филиппович, – сказало ему проявившееся лицо еще до того, как Роза Исмагиловна отобразилась полностью. – Сами слово свое нарушаете, просьбы прапраправнука игнорируете. А нас попрекали…
Глубокий голос ее звучал почти нежно. Николай Филиппович беззаботно улыбнулся, прикоснулся рукой к соломенной шляпе и, хитро посмотрев на Розу Исмагиловну, произнес:
– Так что с меня взять, сударыня! Не вы ли меня знаете, как облупленного-с?
– Да что уж там, – помолчав, сказала она, и из-под очков блеснули восточной искрой ее красивые глаза. – Кто старое помянет… Прогуляться сегодня вечером не желаете?