– Нет, не с королём, а с писателем, скандально известным матершинником и бабником, Эдуардом Лимоновым. Разумеется, вы слышали о таком и, вероятно, что-то читали.
«Воспитанная баба, ничего не скажешь. Взяла и ответила за меня, чтобы не обидеть. Один у неё только минус – выпить любит, да и на передок, думаю, слаба – не стала бы сама лезть знакомиться»
– Честно говоря, не припомню, что именно, хотя имя на слуху, и читал кое-что о нём,– извернулся Иван, не понимая даже, почему так ловко у него это получилось. Он всегда был простым и прямолинейным человеком и сам не любил изворотливых. Именно поэтому, его «карьера» не двинулась дальше «должности» грузчика.
– Да, о нём много писали, особенно в жёлтой прессе…
Иван понял, если беседа будет и дальше продолжаться в том же духе, то он рискует оскандалиться, проявив себя малообразованным и совершенно неинтеллигентным человеком. Поэтому предложил ещё пива своей соседке.
– Я, в принципе, не против, боюсь только, что вы примете меня за алкоголичку…
– Ну что вы! – запротестовал Иван. – И в мыслях не было!
– Может быть, лучше чего-нибудь покрепче? Только возьмём с собой, а выпьем… Ну, скажем, у меня дома, или у вас…
«Начинается! Может, ещё Юльку позвать? Ну, даёт соседка! Ну, съёмщица ещё та! Куда мир катится! Бабы за мужиками ухлёстывают. Чего-то я в теперешней жизни недопонимаю. И чему удивляться, дальше лавочки возле подъезда уже лет семь, как не ухожу, а о жизни скоро буду судить по дурацким сериалам»
– Я вижу, у вас неудобно. Ой, простите, вы, наверное, женаты, а я тут со своими предложениями…
Иван лаконично ответил:
– Неудобно. Женат. Но предложение стоящее. И вы тоже.
Тоня сначала засмеялась, а потом сказала вполне серьёзно:
– И вы. Пойдёмте.
– А заказ? Минуту…
Иван жестом подозвал бармена:
– Бутылку…э-э-э…
Тоня продолжила за него:
– Серёж, бутылку «Хортицы», закуску сооруди… на своё усмотрение.
Бармен кивнул и ушёл в подсобку.
––
Поднимаясь на четвёртый этаж, он испытал странное чувство, потому как пришлось ему пройти мимо собственной двери (он жил на третьем). Как только Тоня закрыла за ними дверь, события стали развиваться с пугающей быстротой. Соседка набросилась на Ивана, как будто бы она провела большую часть своей ещё молодой жизни, в женском монастыре. «Причём, строгого режима, если, конечно, таковые бывают»,– подумал он, поражаясь той сноровке, с которой его раздевала соседка. Примерно через полчаса после совокупления с особым остервенением, Тонька свалилась замертво на пол.
«Ну, молодёжь… Нет, чтобы с чувством, с толком, с расстановкой, так нет же, всё бегом, словно, на пожар. Да какой там пожар – как на тонущем корабле. Нет, чтобы выпить, закусить, поговорить по душам о чём-либо приятном… Бестолочь… Сплошная физиология,– Иван Порфирьевич напугался незнакомому слову. – Видать, не только со здоровьем у меня перемены произошли, а и с образованием».