– Это почему?
– Потому что я его люблю. Сам говорил: любовь – великая преобразующая сила. А в твоих сказках о любви нет ни слова. Разве там написано, что Василиса была влюблена в Ивана без памяти? Или что он страстно ее любил? Любил бы, с Кощеем голыми руками справился бы.
– Ну да, – рассмеялся Наставник. – У любви сила, как у Годзиллы. На это трудно возразить. Но вы, ваше высочество, упускаете одну важную деталь. Тот златокудрый красавец, что везет нас сейчас за пазухой, вас не любит.
– Полюбит, – возразила я. – Раз я так сильно его люблю, он обязательно полюбит меня в ответ.
– Ну-ну, – грустно хмыкнул Наставник и до самого царского дворца не проронил больше ни слова.
В тот же день во дворце царя – батюшки Ивана – сыграли три свадьбы. Старший царевич женился на боярышне, средний – на купеческой дочери, а Ванечка – на мне.
Когда возлюбленный после свадьбы на ладони нес меня в свои покои, сзади тащилась толпа, из которой раздавались смешки и выкрики. Громче всех ржали жены старших Ванечкиных братьев. «Вместо опочивальни эту лягуху надо на кухню нести», – заливалась первая. «Точно, – заходилась от смеха вторая. – И там сразу в молоко бросить, чтоб не скисло».
В опочивальне стояла большая кровать под балдахином. По шелковому покрывалу были разбросаны подушки, на которых развалился рыжий кот. Увидев меня, он распушил хвост, выгнул спину и зашипел. Выгнав кота за дверь, Ванечка взбил две подушки, на одну посадил меня, на другую лег сам, сказал «Спокойной ночи» и уснул.
Я заснуть не могла, выбралась из опочивальни и нашла Наставника.
– Вы счастливы, выше высочество? – спросил он, скривившись.
– О, да! – я закатила глаза.
– А он? Он тоже счастлив?
– Пока не сильно. Но разве сейчас это имеет значение?
– Вы чудовищно эгоистичны, принцесса, – Наставник взглянул на меня и отвернулся. – Думаете только о себе. Вам плевать на его чувства. Что будет с ним, когда все откроется?
– Ничего не будет, – огрызнулась я. – Он меня простит.
Через день царь-батюшка надумал устроить своим молодым невесткам испытание – испечь для него хлеб. О своем решении он сообщил почему-то ближе к ночи. Не знаю, как повели себя старшие братья, но Ванечка, вернувшись в наши покои и объявив мне волю царя, немедленно завалился спать.
Я сразу сообразила, почему. Думает, пока он спит, я сброшу кожу, обернусь Василисой Премудрой и позову мамок-нянек, которые испекут от моего имени для царя каравай на зависть всему двору.
Как не оттягивала я объяснение, видимо, пришло время открыть правду. В общем, не успел Ванечка захрапеть, как я его разбудила.