Ну да, Игорь у нас в белом пальто.
Хотя я бы предпочла увидеть его в белых тапочках.
— И что… — замялась, а потом вскинула на жениха взгляд. — От свадьбы совсем-совсем отвертеться не удастся? Вообще никак? Может, есть какая-нибудь лазейка? Последний шанс на спасение?
Странно, но мои слова почему-то его удивили. Он нахмурился и спросил, несколько грубо:
— То есть вы не рады нашему союзу?
— По-вашему, я похожа на счастливую невесту? Где на мне улыбка? А слезы счастья? Я вас не знаю. Вижу второй раз в жизни. И, если честно, была бы рада не увидеть в третий. Ничего личного, князь. Просто не таким я представляла свое замужество.
Его сиятельство хмыкнул и не удержался от подкола:
— И каким же его представляла девушка без дара?
Еще одна язва. Будто мне Чета мало.
— С любимым мужчиной. Коим вы, разумеется, не являетесь.
Наверное, удивление на породистом лицо почти-мужа достигло бы своего пика, но процесс достижения прервала вернувшаяся служанка:
— Господин, ваша матушка зовет. Изволит…
— Уже идем, — прервал ее князь и, навесив на лицо нечитаемое выражение, обратился ко мне: — Софья, прошу.
Следом за нами в хоромы номер два перебрались и хранитель с болонкой. В просторном зале, в центре которого красовался богато накрытый стол на Чет знает сколько персон, все сверкало позолотой. Ну или золотом… Благородный металл был повсюду: обтекал массивные канделябры, поблескивал инкрустациями на вазах, затянул тяжелые рамы картин на стенах. Последние, обтянутые темно-зеленым бархатом и обшитые понизу деревянными панелями, отлично сочетались цветом с резными стульями, сиденья которых были обиты блестящим глазетом: все та же зелень с золотом.
Под прицелом взглядов слуга отодвинул передо мной стул, и я опустилась на мягкую сидушку настолько грациозно, насколько вообще могла это сделать. Андрей занял место во главе стола.
Ужин начался.
— Все еще советую протестировать на псине, — подал голос Чет откуда-то из камина.
Я покосилась на закуски, представила, как швыряю их на шёлковый ковер на радость болонке и отказалась от этой затеи. Чет явно драматизирует. Не рискнут они меня травить. Им тогда император оторвет все, что можно оторвать. Ну или головы с задницами поменяет местами. Тоже вариант.
Во время ужина княгиня с сыном почти не разговаривали. Наталья, показавшаяся мне довольно милой, спрашивала о Вязьме, интересовалась моим детством. Благо некоторые воспоминания Софьи были очень яркими и подробными, поэтому неловких пауз не возникало — мне было, о чем рассказать. Хотя едва ли этот рассказ можно было назвать интересным, детство у девочки было так себе.