Рекс Стаут
ГИДРА СЕМИГЛАВАЯ
Джордж Стаффорд - верьте или не верьте - с самого детства был уникальнейшей и интереснейшей личностью. Если вы мне все же поверили, знайте: я имел в виду совсем не то, о чем вы подумали.
Могу догадаться, к какому заключению вы придете, стоит мне сказать, что Джордж Стаффорд был флегматиком. И напрасно. В наш век всеобщего стремления к упрощению мы несвободны даже в выборе определений: наука у нас непременно прогрессивная, идеалы - в переносном смысле, конечно, - высокие, а флегматичными имеют право быть только датчане. Так вот, несмотря на то что Джордж Стаффорд родился в Плейнфилде, штат Нью-Джерси, говорил исключительно на "американском" языке (о существовании английского он был осведомлен не больше, чем о существовании санскрита), а папаша его сколотил себе состояние в полмиллиона долларов чистыми благодаря любезной поддержке нью-йоркской таможни, наш герой был флегматиком. Хуже того, он отличался полным отсутствием воображения, считал бильярд экстремальным видом спорта и, по правде говоря, был непроходимо туп.
Для того чтобы окончательно посвятить вас в тайны ума и характера Джорджа, достаточно сказать, что отпуск он проводил в пансионе "Тисбери", в Беркшире. После партера "Нью-Йоркского театра" пансион "Тисбери" - самое скучное место в Америке. То есть это необычайно пристойное, чудовищно дорогое и в высшей степени элитарное заведение. "Элитарный" - ужасное слово, а пансион "Тисбери" - ужасная дыра.
И именно там Джордж Стаффорд проводил отпуск.
Термин "отпуск" я употребил исключительно из вежливости, ибо, полистав словарь, обнаружил, что "отпуск" есть не что иное, как "временное освобождение от служебных обязанностей для отдыха", а представить себе Джорджа занимающимся чем-то более вульгарным, нежели исполнением "служебных обязанностей", просто невозможно. О нет, он не был вольным художником и не посвящал свою жизнь духовным и эстетическим исканиям, но работа - или что-то в этом роде, - не смутив его чистой души, могла бы нанести непоправимый ущерб изнеженному телу.
Впрочем, некоторые оправдания для использования термина "отпуск" у меня есть, ибо, проведя тридцать лет в полнейшей и ничем не омраченной праздности, Джордж поддался на уговоры приятеля, заявившего, что пора, мол, наконец создать хотя бы видимость жизненной активности, и согласился украсить табличкой "Рейнайер и Стаффорд, архитектурные проекты" дверь скромного офиса на пятьдесят восьмом этаже небоскреба в даунтауне {деловая часть города}. На чеках, которые папаша Стаффорд ежемесячно заполнял, чтобы покрыть долю сына в расходах по содержанию конторы, стояла на удивление мизерная сумма.
