— Это дело надо было закрыть, понимаете? Надо было закрыть… — всхлипнул помощник, привязанный к стулу, стоящему на краю крыши, с ногой Бакоа, упершейся в перекладину: легкий толчок — и…
— А родители Хэвергри Лайсо были на казни? — ласково уточнил Мокки, раскачивая стул на задних ножках.
— Нет. Они не приехали. Сказали — это не их дочь. Мы попросили… Попросили газеты сказать так: «Чета Лайсо отреклась от дочери-убийцы».
Я тихонько выдохнула.
Все эти годы я слала родителям анонимные письма, суть которых сводилась к тому, что я жива и однажды обязательно вернусь. Но пока — нельзя. Как и отправить мне ответную весточку.
— Что ж, теперь ты сможешь жить спокойно как Джеремия Барк, — сказал Мокки, когда мы возвращались в столицу.
— Ничего подобного, — покачала головой я. — Теперь я еще сильнее хочу узнать правду.
Однако некоторым мечтам не суждено сбыться.
Несмотря на все возобновившиеся старания, мое исследование не продвигалось ни йоту. Я не смогла ничего узнать ни о ритуалах вызова, ни о сущностях, подобных той, что вселилась в Дерека, ни о шрамах на своей спине — которым уделила особенно много времени.
В конце концов я решила, что мой поиск бессмысленнен, а это действительно просто раны.
Просто темный образ, поглотивший Дерека, получал удовольствие, терзая свою последнюю жертву. Разрезая, сервируя нежную белую кожу перед тем, как испить, выпотрошить и облизнуться.
Ведь он слишком торопился с моими друзьями — был ненасытен и голоден. Он убил их, урча, жадно глотая горячую кровь в окружении лилий, в полчаса — одним махом, одной сумрачной тенью — перерезал девять звенящих жизней. Когтем подцепил и выбросил.
Финна
Кларисса
Фламберг
Кашфиэль
Патрик
Шейла
Рори
Нахаби
Лофин
Дерек
Я вас помню.
Я помню вас.
Я не забуду...
Глава 13. Шмоточники
— Джерри. Джеремия. Барк. Госпожа Джеремия Барк. Мать твою четырежды за ногу левым способом, да хватит уже дрыхнуть, воровка!
Кто-то мягко щекотнул меня пальцами по шее — очень неожиданно и гуманно после таких-то слов. Я думала, Тилвас меня тряхнет или пнет, ан нет.
Я открыла глаза и тотчас сурово нахмурилась. Мы больше не были в склепе! Мы находились под стеной замка, на улице. Еще точнее — я живописно раскинулась под розовым кустом, а Тилвас Талвани — невероятно грязный, уже без сюртука, только в рваной черной рубашке — сидел рядом со мной, вертя в руках статуэтку белого лиса. На запястье у него висело несколько мешочков — явно с ценными камешками, прихваченными из склепа. А судя по звукам музыки и хохоту издалека, на противоположной стороне замка все еще продолжался праздник.