— А есть охота-а…
Шевельнула ноздрями, не поднимаясь, сняла крышку с чугуна. Глотнула слюну, улыбнулась обветренными губами. С ног до головы оглядела Веру.
Со страхом ожидала: Галка ляпнет сдуру по поводу ее платья. Но выручил Мишка:
— Где была-то?!
Прожевав картофелину, Галка переспросила:
— Я?
Мишка заметил: она по-особому глянула на Веру. Та без слов поднялась, сняла с плетня ведро и пошла на огород.
— Далеко была… Отсюда не видать.
— Погоди. Верку куда отослала?
Стряхнул со лба не просохшие еще вихры, прищурился.
У Галки проступили на щеках бурые пятна.
— Картошку варить Верке твоей. Мышиного писку боится, а тут… на смерть, может, идешь.
Глаза у Мишки замерцали. Сжал до хруста кулак, стукнул об колено раз и другой, но промолчал.
— А мать за Волгой? Мишка усмехнулся.
— Сказился ты. — В голосе у нее послышался упрек и тревога вместе. — Да вас в станице каждая собака знает. Достаточно одного словечка… Соображаешь?
Слила из чугуна воду, высыпала в чашку пышущую паром картошку.
— На, тащи на веранду. Горячая, гляди, бегом. Я скоро…
Она принесла из погреба постное масло в бутылке, помидоры. Резала хлеб большими кусками.
— Терпения нету. С самого утра — ни былинки во рту. Верка, живей! Ходишь, как дохлая.
Ведро с водой Вера оставила возле кухни. На веранду поднялась нерешительно, подошла к столу боком, села, как гостья.
Ели молча. Осмелился заговорить Мишка.
— Без боев, значит, обошлось тут, в станице?
— Бои в Озерском были. А у нас прошли тучей. Человека, инвалида, застрелили на площади, гады.
Выбрал Мишка самый крупный помидор, переломил, половинку положил Вере. Галка сделала вид, что не заметила.
— С Федькой нужно… Нынче же. Взглянула на Мишку, разъяснила:
— В хутор вам с матерью куда-нибудь податься. Вера подняла глаза — дрогнули и застыли темные ресницы.
— Вот он, поглядите на него. — Галка оглянулась на скрип.
В открытой настежь калитке — Федор Долгов. Увидал Мишку, нетерпеливо задергал щеколду. Лицо его, пестрое, как стрепетиное яйцо, вытянулось — вот уж кого не ожидал встретить!
— Щеколду оставь! — прикрикнула Галка. Федька, коснувшись рукой перил, очутился на веранде.
— Черт! Да это же здорово! — Он тряс Мишку за плечи. — А, Галка?
— Здоровее некуда.
В ворота крепко забарабанили не то палкой, не то кнутовищем. Даже Полкан проснулся в конуре за сараем, — почуял чужих, забрехал хрипло. Калитка было открылась и опять захлопнулась: собаки испугался.
— Эй, кто там живые! — подал вестник голос с улицы. — Все — на площадь! Власть комендант будет назначать. Да швыдче, не задержуйтесь!
— Ага! — воскликнул Мишка. Федька заторопился: