Базарная площадь делит станицу на неравные части. Поменьше которая, давнишняя Терновка, прозывается у станичников «ярской» — лепится по ярам. Это корень_теперешней Терновской, ее центр. Дома большие деревянные, с резными завитушками по фасадам, наличникам, верандам, под тесом и железом. Сохранившиеся у иных ворота и заборы высокие, надежные и плотные, не в каждом найдется и щель для чужого глаза. Переулочки кривые, тесные, зато в летнюю пору — зелень и прохлада! Порядки дворов тянутся вдоль речки, повторяя все ее капризы в бестолково-извилистой походке. Сады и огороды упираются в яры. Другая половина, вниз по течению, пристроилась к ярской уже после революции.
Давным-давно, во времена войны с Бонапартом, молодой драгун пан Терновскии выменял у однополчанина с Киевщины на борзых щенят десяток «хохлов» с семьями. Поселил их в версте от Терновки по глубокому оврагу, впадающему в Сал. С годами саманные мазанки прибавлялись: разрастались свои семьи, а больше строились пришлые, «с Расеи». Паны прав на поселение в том куту не давали, но люди селились без спросу, «нахально». Строительство развернулось на широкую ногу при советской власти. Но прозвище «Нахаловка» так и бытует до сей поры.
На площади совсем недавно красовалась белая двуглавая церковь. Выстроил ее одряхлевший пан сразу после Крымской войны: расщедрился в честь благополучного возвращения из Севастополя внука Александра, кавалера ордена Невского.
Особенно трогательно вызванивала всеми колоколами церковь в последний раз весной 20-го года, на масленицу, когда от Царицына правилась в теплые края истрепанная деникинская армия. Поручик Павел Терновский, красавец, рубака, на глазах прихожан, недавних рабов, целовал на алтаре перед гробом господним клинок: давал клятву богу и праху предков своих, панов Терновских, еще вернуться в отчий дом.
Года два спустя Колька Беркутов, отец Мишки, накрыл ночью в одном из дальних хуторов на Салу, банду, которую водил поручик, и вырубил ее дотла. На этот раз ходили упорно слухи: не увернулся и вожак, Пашка, — зарубал его сам Красный Беркут, комэск. А в начале тридцатых, помнили это уже и молодые терновчане, разобрали по кирпичику и церковь — символ былой мощи панов Терновских. За двадцать лет сгладилась и выветрилась у пожилых терновчан память о них, как надпись на старой вывеске, а молодые о панах и понятия никакого не имели.