– Я никого не искала, прим. Пропустите. Мне нужно идти.
Тайрэнн не двигается. Только его губы, пытаясь что-то сказать.
Но:
– Прим Эра, вы плохо слышите просьбу девушки? – без предисловий вмешивается Фаттарэт, подходя к нам.
Кулаки не сжимает, но все равно выглядит недовольным и оскорбленным. Небо, ему-то с чего?
Их патриархатичные замашки мне больше не кажутся милыми. Они все больше напоминают удавку на шее.
Интересно, мне так повезло персонально или Акрл – мир, где все решают мужчины?
Но как так? Ректор академии же женщина! А среди укротителей есть Иррит. И она была не единственной девушкой на стадионе – среди загонщиков я видела еще несколько.
Но память тут же подкидывает сцены того, как именно Тайрэнн общался с примой ректором. Да и девушек на стадионе было значительно меньше мужчин...
Мда. Кажется, доказывать, что я – не верблюд, придется не только по той причине, что за мной нет клана. Но и по той, что ношу я юбку, а не брюки.
Мысленно застонав, возвращаюсь в реальность – к «коту» и дракону. А те продолжают решать, кто круче. К счастью, только на словах.
И следующий пас отбивает Тайрэнн, игнорируя вопрос Рыжика:
– Кто дал вам право вмешиваться в дела клана Эра, эннир Фаттарэт-шарренэ Силлер Семнадцатый Красной Линии, третий сын своего отца?
– С каких пор этти Татьяна – дело клана Эра? Я не слышал о ее договоре с вами. Этти, – а это уже ко мне, – прим Эра обещал вам покровительство, и вы приняли его?
Мысленно застонав еще громче, не нахожусь с ответом. Точнее, ничего не успеваю сказать. Тайрэнн, игнорируя меня, оборачивается к Фаттарэту уже всем корпусом.
– Но и о договоре с вашим кланом или персонально вами я тоже ничего не слышал. Вы, эннир, готовы его предоставить?
– Нет, – роняет Рыжик, зеркаля позу «кота» и уже, кажется, забыв о моем существовании.
Я мысленно стону третий раз. И, понимая, что спуститься по этой лестнице, эти двое мне не дадут, начинаю подыскивать пути отступления. Они есть. Но тогда мне придется пройти еще через ряды деревянных лавок, что и не удобно, и, все-таки, очень невежливо по отношению к мужчинам.
Часы внутри тикают сильнее, до предела натягивая какие-то струны и сгущая воздух. Но этикет и страх сделать все еще хуже, заставляют остаться на месте.
– Так почему тогда вы здесь, эннир? – Тайрэнн становится еще злее. – Вы разве не должны сейчас гладить виверну за ушком? Или что вы там, наездники, делаете после их укрощения?
– Свое дело я знаю прекрасно и не вам меня ему учить, – Фатаррэт тоже мирным не выглядит. – Но вы, прим, я смотрю, все никак не можете смириться, что вас к нам не взяли. Вашу сестру взяли, а вас нет.