Рыжик выглядит удивленным, Сэм – злым. И только Тайрэнн будто пойман с поличным.
Ну точно! Он же ничего не должен знать про Сэма! И не просто «не знать», что преступник-альв сейчас в Акрле. А даже знакомым с ним не быть! Но своей реакцией Тайрэнн только что признался в своей осведомленности.
И, самое главное, признался в этом передо мной! Потому что Рыжик еще на острове дал бы понять, что знает о преступлении Сэма.
Что ж. Если до этого у меня и были какие-то сомнения в том, что Тайрэнн в машине не просто так запугивал меня, то только что их не стало. Только зачем ему это нужно? Вопрос, на который у меня пока не было ответа.
Думаю, про драконов он тоже что-то приукрасил. А если и нет, то все равно одну и ту же правду всегда можно подать по-разному. Так что мне еще предстояло выяснить, что же на самом деле было скрыто за словами перевертыша.
Но все это, конечно, не отменяло гибели студентов. Только теперь выяснять, что же на самом деле натворил Сэм, я буду сама. Без чужих заботливых подсказок.
Что же касалось драконов, то меня смущало лишь то, что Фаттарэт, которого я сегодня видела третий раз в жизни, и с которым до этого обменялась лишь несколькими фразами, уже относился ко мне как-то особенно. Слишком лично. Ну, или делал вид, что так относился.
«Ничего! Разберемся и с этим!» – категорично заявил внутренний голос. И я не стала с ним спорить.
Тем более, мужчины наконец-то очухались. Снова вернули на лица прежние выражения: Рыжик ревнивое, Тайрэнн горделивое, ну а Сэм – каменное.
– Я могу узнать у вас, энниры, почему вы сопровождаете этти на встречу со мной? Да еще так настойчиво, что рискнули прийти через поле Азинштээля все вместе? – обратился он к ним, игнорируя три вещи. Первое, то, что все уже поняли, что все тут друг с другом знакомы. Второе, то, что Тайрэнн, отчетливо скрипнувший зубами, – вообще-то прим. Ну и третье – меня.
Было обидно и непонятно. Я-то ни в чем не виновата!
Но я заставила себя убрать руки от лица, расправить плечи и унять странные эмоции в груди. Чем безразличнее я буду относиться к Сэму, тем лучше. И его холодно-равнодушный тон – это ведь лучшее средство от моей влюбленности! Не так ли?
– Это случайность, прим. Я не хотел ничем досаждать этти, – Рыжик выглядел растерявшимся. – И уже ухожу. Этти Татьяна, – он перевел хмурый взгляд с альва на меня, словно сомневался в своем решении. Возможно, так оно и было. Я ведь так и не узнала, зачем он искал меня на стадионе. Но слова Сэма и то, что в прошлый раз я уже сделала выбор между этими двумя в пользу альва, не оставляли ему выбора. – Прошу извинить мою бестактность. Доброго дня, этти, прим, прим, – закивал он нам троим по очереди и, с глубоко задумчивым выражением лица, телепортировался в клубке огненно-красных молний.