Хоть я говорила с ним, я не смотрела на него. Я разглядывала Скувреля, искала раны, которые могла пропустить.
— А Генда? Твоя сестра? Мои воспоминания — правда?
— Зависит от того, что ты помнишь, — сказала я, водя ладонями над Скуврелем. Он вздрогнул от ран на плечах, когда я осторожно отодвинула камзол. Раны свободно истекали кровью, в них белели кости. Я подавила волну тошноты, стараясь посмотреть на рану в его животе. Он покачал головой, сильнее прижал там ладонь.
— Верни меня в Фейвальд, Кошмарик. Мне нужно исцелиться, а твой мир ужасен для этого. Ужасен.
— Я потеряла меч, муж мой, — сдавленно сказала я. — И без него я застряла тут, как все смертные.
Все во мне было натянуто, как тетива. Голова гудела от мыслей. Я не хотела, чтобы он умирал. Нет. Я знала, что такое могло произойти, но то, как будет без него — это было как плохая история. То, что не могло быть правдой.
Умереть. Я могла едва думать о слове, потому что каждый раз при этом видела, как моя мать бежит в те двери.
Голова болела. Во рту пересохло. Я вот-вот потеряю сознание.
Хватит, Элли. Дело не в тебе. Дело в Скувреле. Нужно исцелить его.
— Я помню безумие. Помню, что твоя сестра делала со мной — ужасные вещи, — голос отца был испуганным. — Я помню слова твоей матери. И она оставила нас у той двери, — он кашлянул, словно скрывал эмоции. — Мы можем отнести твоего мужа к кругу камней.
Он пытался утешить меня.
— Не в такой дождь, — я смаргивала воду с глаз. — Я не знаю, где мы, и в темноте мы навредим ему, споткнувшись об корни. Или мы заблудимся и выйдем к врагам.
— О чем ты думала, взмахивая мечом, Кошмарик? — напряженно спросил Скуврель.
— Я думала только о побеге, — сказала я.
Так он умрет. У него не было сил бороться с ранами без помощи, а все, что у меня было, промокло, и тут не было укрытия. Я не могла развести огонь под ливнем.
— Точнее, — выдавил он.
— Я… — я пыталась думать. — Я вспомнила оленя, которого мы спугнули, выйдя из дома Рыбака. Как его хвост развевался как белый флаг. Я хотела пропасть за миг, как олень.
— Дом, — выдавил Скуврель.
— О чем он? — спросил отец.
— Меч обычно переносил меня близко к тому, куда я хотела попасть. Он надеется, что мы возле дома.
Но я не надеялась. Мои мысли были рассеяны и бесполезны. А в этой темноте мы могли быть в паре шагов от него и не знать.
— Постой, — выдавила я. — Я забыла.
У меня была рукоять топора в руке. В шоке от возвращения я забыла о ней. Я взмахнула ею. Я видела неподалеку от нас берег реки, и рядом был летний домик Рыбака. Он был маленьким, и крыша была изо мха, но это должно было защитить от дождя.