Вообще-то во всей нашей ишачиной затруханной дивизии "Рыбка ищет", пожалуй, и впрямь выглядел "светлой" личностью. Когда он бывал на людях, улыбка не сходила с его нежного личика, и какая улыбка! Мне думается, что Джимми Картер (которого, говорят, за его улыбку и выбрали в президенты) и тот не смог бы так лучезарно улыбаться. При встречах с симпатягой-особистом я и сам не мог удержаться - так заразительна была его сияющая улыбка. Она передавалась, как зевота, и я скалился, хотя на душе у меня в этот момент скребли кошки.
Эти качества капитана Скопцова еще ярче выступали на фоне угрюмой медвежьей фигуры его зама, старшего лейтенанта Зяблика, прозванного Немым - от него на людях никто не слыхал ни слова. Когда Немой мрачной тенью следовал за своим сияющим шефом, Колька Шумилин, наш ротный повар, обычно не выдерживал и шептал мне: "Вот муж с женой идут". Но мне было не до смеха.
С капитаном Скопцовым знакомство у нас состоялось в общем порядке, путем фильтрации через Особый отдел сразу же по прибытии нашего маршевого пополнения на Керченский плацдарм.
Ночью мы были распределены по ротам, а наутро нас опять собрали вместе, отвели на какой-то косогор к одинокой землянке и велели располагаться надолго. Было нас человек двести. В землянку вызывали по одному. Процедура затянулась до глубокой ночи. Подобно санчасти, проведшей тут же поголовный телесный осмотр на вшивость и гонорею, Особый отдел проводил осмотр наших грешных душ.
Не стану вдаваться в подробности, что такое Особый отдел. Хочу лишь посоветовать читателям послевоенного поколения: если какой-нибудь убеленный сединами ветеран будет уверять вас, что во время войны он с Особым отделом не имел ничего общего и что слал всех этих оперов к е... матери, - не верьте этому "герою", ибо, как правило, сетей Особого отдела никто не миновал. Так, на "Горьковском мясокомбинате" каждый маршевик, присягнув на верность Родине и лично товарищу Сталину, давал дополнительную присягу Особому отделу и вместе с ней подписку о неразглашении. Присяга Особому отделу тоже начиналась словами: "Я, гражданин Советского Союза..." Какой же советский гражданин в военное время мог позволить себе уклониться от священной обязанности содействовать органам СМЕРШа в выявлении вражеских лазутчиков? Только открытый враг мог на это пойти в порядке саморазоблачения.
Как читателю уже известно, первым, с кем я столкнулся после своего неожиданного назначения комсоргом в маршевый эшелон, был особист, назвавшийся Лихиным.
Первым из полковых чинов, который со мной беседовал по прибытии нашего маршевого пополнения на Керченский плацдарм, оказался тоже особист - капитан Скопцов.