Производимый эффект был всегда занимателен и чрезвычайно поучителен, а в некоторых случаях даже удивителен.
Исследованию разных эмоций и впечатлений, открывавшихся в этот момент на лицах моих ничего не подозревавших клиентов, можно посвятить целый том. Откровенное или едва заметное ханжество, инстинктивный ужас, нескрываемое любопытство, внезапный страх
-все тут же всплывало на поверхность. Я превратился в адепта чтения тайных знаков и определения температуры по этому психологическому термометру.
Благодаря своей кажущейся простоте и даже небрежности, это произведение всегда оказывало неизменно правильное воздействие, потрясая неподготовленное сознание, предательски выдававшее при этом свои самые потаенные секреты. Конечно, вся сила его заключалась в неожиданности. И тогда, и сейчас я уверен, что ни один человек, насколько бы ни были крепки его нервы, не смог бы устоять перед таким тестом, не будучи предупрежден.
И все же - я часто задаю себе этот вопрос - могла ли она заранее знать о картине?
В утро ее первого появления в моем офисе я пребывал там в одиночестве, поскольку отправил Джеймса в город с каким-то поручением, а для прихода стенографиста было еще слишком рано.
Таким образом, я самолично встретил ее в приемной и выяснил причину визита.
- Я пришла, чтобы видеть мистера Морфилда, - произнесла она голосом вежливым и чистым от природы, в котором сейчас звучали резкие, хриплые нотки, вызванные явным беспокойством и неприятностями. - Я хочу встретиться с ним по личному делу. Это очень важно.
Вы можете представить себе, как само ее появление и манеры повлияли на меня - меня, хитрейшего и наименее впечатлительного адвоката в этой части Нью-Йорка, - если я признаю, что они почти убедили меня не спешить переходить к тому, что я называю "картинным тестом", а расспросить ее сначала в приемной. Если бы небеса позволили мне это!
Она стояла в дверях, глядя мне в лицо с надеждой и испугом; ее полные вишневые губы вздрагивали от переполнявших ее эмоций, которые она не могла скрыть, пылкие глаза увлажнились, а вся фигура выражала немую мольбу - что ж, самим ангелам не представлялось более восхитительной сцены.
Такой я вижу ее и теперь, стоит лишь мне смежить веки.
Однако я все же сохранил верность профессиональному здравому смыслу, проводил ее в кабинет и подвинул ей стул. Она опустилась на него, прошептав едва слышное "спасибо", и, усаживаясь подле нее, я заметил, как огонь полыхнул в ее глазах, когда она увидела мою картину.
Как я уже говорил, ее реакция была близка к совершенству. Когда сознание посетительницы справилось с потрясением, неизбежно производимым полотном, я не сумел заметить в ней уже ни малейшего признака, который она могла бы расценить как нежелательный для себя.