— Хорошо, — согласился я, вставая. — Может быть, мне поможет то, что я буду иметь некоторое представление, о чем вы намерены разговаривать с ней?
— Нет. Эта мысль пришла мне в голову несколько минут назад, когда я спускался в лифте, хотя должна была бы возникнуть у меня уже давно. Я начинаю думать, что мой мозг тупеет, но ты тоже должен был бы подумать об этом. Целую неделю у нас под рукой была возможность оказать давление на эту женщину, и ни одному из нас не хватило ума увидеть это. Сейчас, после того как я сказал тебе, ты тоже увидишь, в чем дело.
Однако я ничего так и не увидел. Времени для этого у меня было вполне достаточно, и пока я шел в гараж к машине, и во время полуторачасовой поездки. Вы, вероятно, уже поняли, в чем дело, и если нет, то поймете минуты через три, поразмыслив, конечно. Разумеется, вы можете решить, что я кретин, но вам-то все подается на блюдечке. У меня же на уме эти две недели была масса всяких вещей, включая три убийства. Кретин там я или нет, но понял я, в чем дело, только на повороте с грунтовой дороги на шоссе. И тут, когда меня осенила эта мысль, я притормозил, свернул на обочину, остановился и несколько минут думал. Неудивительно, что Вулф обвинил себя в тупости. Ведь все было совершенно ясно. Я вернулся на шоссе и поехал дальше. Она была у нас в руках.
Но прежде всего мне еще нужно было встретиться с ней. Если Икс доберется до нее раньше меня и расправится с ней, я должен буду отказаться от своего заявления о вареных огурцах и, пока мы не разоблачим его, не буду есть ничего, кроме них. Я намеревался было проехать не спеша по шоссе и попытаться увидеть типа в машине около того места, с которого вели наблюдение Дол Боннер и Сэлли Корбетт, но сейчас я уже спешил. Пожалуй, даже слишком спешил, так как ухитрился поцарапать днище машины на одном полумильном отрезке узкой и петляющей грунтовой дороги. Конечно, так небрежно нельзя относиться к седану «герон». Замедлив ход, я свернул на еще более узкую дорожку и, подпрыгивая на колдобинах, направился к небольшому синему домику. Было десять минут девятого, и солнце начало опускаться за вершины невысоких холмов.
Я увидел ее даже еще до того, как остановил машину. Она стояла ярдах в двухстах от меня слева у каменной ограды. Рядом с ней виляла хвостом пестрая дворняжка, а с другой стороны ограды находился мужчина. Через лужайку доносился ее громкий голос. Выйдя из машины и направляясь к ним, я услыхал ее слова: «…и вы можете передать шерифу, что ни в какой защите я не нуждаюсь и не хочу ее! Убирайтесь отсюда и не смейте появляться тут! Никакая опасность мне не угрожает, а если она возникнет, я сама справлюсь с ней! Сегодня утром я сказала полицейскому, что не хочу…»