— Но как-то же я должна к вам обращаться? — наступила я и на мысок другого сапога.
Приходилось периодически смотреть вниз, чтобы видеть, куда я ставлю ноги.
— Вы можете обращаться ко мне так, как вам хочется.
— В таком случае я буду называть вас Амадин.
— Амадин? Вам нравится это имя? — удивился мой собеседник и вдруг провел ладонью по моей спине, добравшись теплыми пальцами до края корсета.
Ему навстречу я выгнулась совершенно неосознанно. Меня так удивила собственная реакция, что, когда осознание пришло, щеки мои вспыхнули словно спичка.
И я вдруг разозлилась, отметив довольную улыбку на чужом лице.
— Терпеть не могу это имя, — произнесла я, уже намеренно отдавив его ногу.
Лицо мой незнакомец держал просто превосходно.
— А мне очень нравится ваше. Знаете, как оно переводится с орочьего языка?
— Я не владею исконным орочьим, — призналась я, ничуть не устыдившись.
— Ваше имя переводится как “Потерянное сокровище”. Мелодия заканчивается. Не хотите отсюда сбежать? — неожиданно предложили мне.
Музыканты действительно играли все тише, что означало окончание первого танца. Он открывал бал в мою честь, но где-то в середине и другие пары присоединились к нам, чего я просто не заметила.
— Неважно, чего хочу я. Покинуть бал в свою честь я просто не могу.
Внезапно остановившись, прижав меня к себе еще теснее, не оставив между нами ни сантиметра, мужчина склонился ко мне, к моему уху, обдав его теплом своего дыхания. От него пахло сыростью улиц Абтгейца и костром.
— То, чего хочешь именно ты, — это и есть самое важное, Павлиция, — прошептал незнакомец, почти касаясь губами моего уха. — Дар иллюзии позволит мне скрыть наше исчезновение от чужих глаз. Для других ты будешь танцевать с разными кавалерами, как того и требует этикет, в то время как мы сможем делать то, что хочется. Неужели тебе нравится быть здесь?
— Я не позволяла вам переходить на более личное обращение, — сделала я замечание, которое не отличалось строгостью.
А все потому, что предложение мужчины меня заинтересовало. Я действительно не ощущала себя в своей тарелке на этом празднике жизни и с удовольствием сбежала бы куда-нибудь, но прежде мне требовалось уладить кое-какие дела.
Дела, за которые естий меня не похвалит.
— Позволяла, сокровище мое. Только не сегодня. — Выпрямившись, незнакомец взглянул мне прямо в глаза, что позволило отметить случившиеся изменения.
Всего на миг, на краткое мгновение его карие радужки поменяли свой цвет на золотой, а привычные круглые зрачки превратились в две узкие линии. Сердце мое забилось с утроенной силой, а губы будто онемели. Я не смогла выдавить из себя ни слова.