На мгновение замолчав, я заговорил чуть спокойнее и проникновеннее в повисшей над площадью абсолютной тишине, стараясь достучаться до Евпатия и при этом не оттолкнуть его от себя:
— Вот тебе крест, боярин, говорю тебе правду. Были мне эти видения, во сне пришли. И про себя тоже, и про сторожу мою… Мне суждено пасть на стене Пронска, большинству елецких дружинников — в сечи на Вороноже… А Михаил Всеволодович откажет тебе в помощи, несмотря на все твои увещевания. Скажет, что раз вы не пришли вместе с черниговцами на Калку биться с монголами, то так нечего черниговцам и вам ныне помогать! На деле же князю интереснее за Киевский престол подраться, он опасность Батыева нашествия сильно недооценивает… А когда поймет ее, так уже поздно будет…
Взяв короткую паузу, я продолжил говорить с абсолютной убежденность в голосе — кстати, конечности уже перестали дрожать:
— Но еще мне было открыто, как землю русскую от ворога степного защитить, как хана Батыя остановить, да вспять его орду обратить… Что боярин, готов ли ты теперь меня послушать? Вот храм, вот святые образа — пред ними тебе душу открою и все как на духу выложу! Что скажешь?
— Отче, дозволь поговорить нам! Имею что сказать боярину, да пока только ему.
Священник, невысокий, но крепенький дядька с аккуратной бородой, пристально посмотрел мне в глаза, словно пытаясь что-то прочесть в них или разглядеть… После чего твердо произнес сильным, чуть хрипловатым голосом:
— Ты прежде отведай-ка водицы святой, да к кресту приложись… А уж потом говори в храме Божьем, коль приспичило.
Я с некоторым удивлением воззрился на протянутую мне кружку — а после в голове будто щелкнуло: вспомнилось, как в документальной программе говорилось, что будто до революции в психбольницах вполне серьезно практиковали прием святой воды пациентами. Мол, если бесноватый, то на воду обязательно среагирует! Ну и далее про экзорцизм — мол, контакт со святой водой стопроцентно выявит одержимого… Дремучее средневековье, блин! Но вспомнив, что я действительно нахожусь в том самом дремучем средневековье, я с легкой улыбкой взял кружку и в два глотка ее осушил, после чего послушно ткнулся губами в протянутый деревянный крест. Батюшка, отметив, что никаких «потусторонних» реакций нет, кивнул уже чуть более благосклонно, но при этом очень строго, серьезно меня напутствовал:
— Слышал я о твоих видениях. И скажу тебе, что будущее могло быть открыто тебе как Божьей волей, так и являться подложным искушением лукавым! Потому ты, боярин — тут отец Николай обратился уже к вошедшему вслед за мной Евпатию — выслушай молодца, да помни о княжьей воле и взятом уже благословении!