— Дело говоришь, дружинный! Не зря Божий суд ты выиграл!
— Да, молодец парень!
— Сам Господь его к нам послал!
— Ох, девки, я когда он гаркнул на нас, едва ли на землю не грохнулась! А когда посмотрел на меня, то аж в жар бросило! Любый он мне, ой любый!
Услышав последнюю фразу, оброненную разбитной, довольно миловидной бабой (не иначе как соломенной вдовушкой, с которой не столь и грешно неженатым плоть потешить), княжна, подарившая мне до того вполне благосклонный взгляд и даже чуть улыбнувшаяся, теперь же сердито нахмурилась. Хах, да это никак ревность! И ведь от Еруслана она меня спасла — не иначе как заметила в гриднице мои взгляды жаркие, не иначе как зацепил я красавицу высокого полета!
Впрочем, глупой улыбки, самой по себе появившейся на моих губах, Ростислава уже не увидела — гордо вскинув голову, она тронула коня пятками, посылая его прочь с площади. А ведь по-мужски в седле сидит, в портках, да еще и саадак с луком, и колчан со стрелами к седлу ее приторочены! Эх, огонь девка, настоящая амазонка! Точнее поляница — ну, согласно местным понятиям. А последние в свою очередь — наследие саровматов (сарматов), в воинских традициях которых было принято, чтобы женщины дрались наравне с мужчинами… Ведь часть разбитых гуннами сарматов слились со славянами, подарив нам такие вот исключения в лице дев-воинов! Хотя одно из самых могучих и многочисленных сарматских племен, уцелело в античной степной войне и здравствует по сей день, по-прежнему имея немалую силу! Это я об аланах, создавших свое царство на севере Кавказских гор, и пока еще не сокрушенных монголами…
Задумался я, а княжны уж и след простыл! Зато Еруслан остался на месте, стоит вот, смотрит… Немного раздраженный его ослиным упрямством — ведь проиграл же, что тебе еще нужно! — я посмотрел ему прямо в глаза, и с удивлением прочел в них молчаливое раскаяние и вину. Меня подобная перемена ошеломила — а дружинник дождавшись, когда я посмотрю на него, молча кивнул. Мол, извини, брат, ошибся! Изумленный, я примирительно кивнул в ответ — и только тогда ближник княжича развернулся ко мне спиной и последовал к своему скакуну…
Жарко, душно из-за многолюдства собравшихся в просторном шатре Батыя, украшенном шелками, парчей да позолотой. Темники-чингизиды и нойоны, прислуживающие за гостями хана рабы и развлекающие их рабыни, да не менее двух десятков избранных багатуров-телохранителей, именуемых тургаудами… Тяжело дышится княжичу из-за благовоний, коими обильно натерты полуобнаженные тела танцующих с вымученными улыбками хорезмийских, булгарских и мордуканских наложниц, удушливой вони пота, исходящей от немытых и жирных