Эта его отвага восхищала Дори и наполняла её сердце гордостью. Гордостью за то, что такой смелый парень обратил на неё внимание, полюбил её. Она отринула все моральные принципы, которые прививались ей в её строгой семье, и смело шла за любимым, куда бы он её не звал: участвовать в дерзком налёте на яблоневый сад соседа или на сеновал, где он одним махом превратил её из девочки в женщину.
Когда Гэлл объявил, что собирается искать лучшую жизнь в Новом Свете, Дори, ни секунды не сомневаясь, поспешила сказать, что едет с ним. Лишь когда любимый потребовал добыть денег на дорогу и не удовлетворился суммой её копилки, склоняя взять деньги у родителей, душа Дори засопротивлялась, поскольку «взять» было, уж, больно похоже на «украсть». Но Гэлл смог её переубедить: ведь они возьмут деньги только на время, а когда разбогатеют, вернут в десять раз больше. И совесть Дори умолкла.
Украденных у родителей денег хватило на два билета в трюме корабля, доставивших их в Америку. И даже на первые несколько месяцев жизни там. Они с Гэллом кочевали с места на место в поисках края, где можно быстро разбогатеть, пока не осели в Форти-Майл. По дороге Гэлл пристрастился к карточным играм. Справедливости ради, надо сказать, что иногда он выигрывал, и тогда в душе Дори возрождалась надежда, что вот с этой кучки хрустящих банкнот и начнётся процветание их с Гэллом семьи. Но после выигрыша неизменно приходил ещё более крупный проигрыш и, наконец, настало время, когда запасы иссякли окончательно, и они начали жить в долг.
Не смотря на полное отсутствие денег, не было ни одного дня, чтобы Гэлл возвращался в их каморку на чердаке, которую сдавал им хозяин таверны, в которой Дори работала и уборщицей, и посудомойкой, и официанткой, трезвым. Он начал поколачивать Дори, упрекая её во всех своих несчастьях: и за то, что потащилась за ним, и за то, что не приносит удачу в картах, и за то, что она-то сыта, а у него маковой росинки во рту с утра не было, и за то, что они прозябают в этом вонючем клоповнике. А то, что Дори трудилась с восхода солнца до последнего посетителя, ради крыши над головой и остатков еды на тарелках, Гэлла ничуточки не трогало.
Настал день, когда хозяин таверны потребовал у Гэлла вернуть взятые в долг деньги, да ещё и с процентами, грозясь вышвырнуть его из города в чём мать родила или… Или заставить Дори расплатиться с ним натурой. Он уже давно с вожделением поглядывал на «рыжеволосую бестию», как он мысленно её называл. Да, собственно говоря, и на работу её взял с прицелом попользоваться её молодым горячим телом, а потому охотно давал Гэллу деньги в долг. До поры, до времени.