Ему казалось, что после того бесконечного кошмара, который он наблюдал в течение последних четырёх лет, его чувства не то что притупились, а просто исчезли напрочь. После горы трупов расстрелянных в Одессе сестёр милосердия. Говорили, что их там было не менее 600… После живьём зажаренного в паровозной топке старика-полковника… После массовых расстрелов мирных жителей, всего лишь вышедших на улицу, чтобы высказать своё мнение, без оружия, без драк. И почему? Ради чего? Из идейных соображений? Нет! По самой низменной, гнуснейшей причине – тысяча рублей за каждого убиенного и его одежду!.. После господ офицеров, выброшенных за борт в открытое море со связанными руками и с привязанными к ногам камнями восставшими матросами… После вспоротыми вилами животами беременных женщин… Какие чувства могут остаться после такого? Только жгучая ненависть и холодная ярость, когда в голове ни одной мысли, в душе ни капли жалости, а сердце заковано в броню, чтобы не разорвалось от бешенства. Но и эти остатки растворились после поражения и недель плена…
Но вот он приблизился к столу. Перед ним три человека, два… Он уже может рассмотреть лица «тройки». Женщина поднимает лицо, спрашивая очередного подошедшего его фамилию, и мир вокруг Саши застывает. Застывает, потому что женщина в центре – Варя. Варенька! Как она может быть здесь??? Как она может быть среди них???
Острая боль пронзает сердце Саши, кровь ударяет ему в голову, душа рвётся в клочья. Он в ярости сжимает кулаки, сдерживая себя от порыва кинуться вперёд, чтобы вырвать Варю из этой страшной, невозможной картины. Ему до зубовного скрежета хочется схватить её за плечи и трясти, трясти как погремушку. Где та Варенька, что провожала его на фронт? Где та, чей медальон спас ему жизнь под Луцком? Где та фея, которая розовым облаком отплясывала с ним польку? Где чаровница, выводящая низким, бархатным голосом – «Я беззаботна и шаловлива, Меня ребенком все зовут»? Где та озорница, что сбила его на катке?
Нет! Она ни в чём не виновата! Это они, они виноваты! Они убили её душу. Они вырвали её горячее сердце. Они заменили её милое лицо мёртвой маской. Они выкололи её чудесные глаза и вставили кукольные – бездушные, остановившиеся, пустые…
Саша сам, не дожидаясь вопроса, громко и чётко произнёс:
– Штабс-капитан Голицын Александр Анатольевич!
Варя равнодушно вписала его данные в уже заранее распечатанный листок и пододвинула расписаться. Рука её не дрогнула, головы она не подняла.
Саша не позволил до себя дотронуться грязным рукам врагов. Сам сорвал погоны и шевроны. Сам горкой выложил кресты и медали. И громыхнул по столу кулаком, выложив перед Варей медальон с застрявшей в нём пулей, который считал своим талисманом, оберегом. Если так всё происходит, то он уже ему не нужен! И тут Варя, наконец, подняла голову и посмотрела ему в глаза. Но… в них