И кто очаровывает вас.
За радость вновь увидеть весенние улыбки
И цветы в лесу, и пульсирующие сердца от любви,
Счастье удовольствия быть здесь
И сказать «О, Париж! О, звезда!»>19
Он тоже хотел увидеть весенние цветы на лугу. Он тоже хотел, чтобы его сердце часто-часто билось от любви. Его тоже преследовал запах воздуха, но… не Парижа, не Франции. А России. Он остался очарованным ею и хотел иметь удовольствие быть там, а не здесь.
Саша уселся за самый дальний столик от эстрады, где было хорошо слышно, но не очень видно, поскольку нынешняя женская мода не доставляла ему эстетического наслаждения. Эти короткие стрижки под мальчика, прямой силуэт платья, где не видны ни бюст, ни талия, что тут могло радовать взгляд мужчины? Разве что длина платья, открывающая ноги выше колен? Но их он успел рассмотреть и в прошлый раз. Было какое-то странное чувство, как будто он подсматривает сквозь замочную скважину за чем-то запретным, понимает, что поступает дурно, но оторваться не может. Платье певички, к тому же, всё состояло из блестящей бахромы, что с точки зрения Саши было полнейшей безвкусицей. А её лицо так густо было накрашено, что очень хотелось отвести девушку в туалетную комнату и смыть это всё под краном.
Но вот она вышла на эстраду, и для Саши всё исчезло. Эта чашка двадцатицентовой бурды, которую парижане принимают за кофе. Этот прокуренный зал. Настороженный взгляд официанта, как будто он подозревает его в желании отсыпать сахара в карман или украсть ложку перед тем, как рвануть к выходу, не расплатившись…
Сегодня певичка пела о любви:
На этой земле
моя единственная радость,
моё единственное счастье
Это он – мой мужчина.
Я отдала всё, что у меня есть,
свою любовь и всё свое сердце,
Моему мужчине.
И даже ночью,
когда мне снится сон именно о нём,
О моём мужчине,
Это не то, что он красивый,
Что он богат, что он крепок,
Но это то, что я люблю его. Это глупо,
Но мне всё равно…>20
Дослушать песню Саше не дали. В кафе ввалилась компания пьяных французов и расположилась от него неподалёку. Они громко разговаривали, много жестикулировали и беспрерывно курили. Словом, вели себя в высшей степени бесцеремонно. Для завсегдатаев кафе шумные французы, видимо, были своими, никто на них не обращал внимания. А вот Саша раздражался всё больше и больше.
Они почувствовали его раздражение, а, может, каким-то образом узнали в нём чужака, и стали специально его задирать. Возможно, ему просто так казалось. Именно это соображение сдерживало его. Но когда они стали отпускать пошлые замечания по поводу певички, Саша не стерпел и после того, как они обозвали девушку «русской проституткой», встал со своего места, подошёл к их столику и с огромным удовольствием врезал по наглой роже сказавшего кулаком.