>18 – вот как описывал русский парижанин Андрей Седых парижские кафе 20-х годов: «…Было тесно, накурено, но от громадной чугунной печки, стоявшей посреди зала, веяло теплом. Кто только не отогревал свои озябшие руки у этой печки!»
>19 – строки из популярной в 20-е годы песни «Ça c'est Paris» («Это Париж»)
>20 – строки из популярной в 20-е годы песни «Mon homme» («Мой человек») певицы Мистенгет
>21 – 15 декабря 1921 года ВЦИК и СНК РСФСР был принят декрет, согласно которому с момента его издания эмигранты лишались прав российского гражданства
>2>2 – лидером по количеству скандалов в 20-е годы в Париже считалось кафе "Le Select" на Монмартре. Однажды там целый наряд не мог утихомирить Айседору Дункан, которая пыталась врезать корреспонденту американской газеты за то, что тот посмел написать, будто суд над Сакко и Ванцетти был честным и беспристрастным. В другой раз полицейские уводили в каталажку Стивена Крейна, наломавшего ребра официанту за презрительную ремарку в адрес "невоспитанных американцев". Пару раз отсюда забирали в околоток Хэмингуэя. По-видимому, великий писатель избрал это кафе для ежедневного опохмела, ибо все почему-то вспоминают его в "Le Select" небритым, в помятой рубашке и в дурном настроении.
>23 – Мадмуазель, куда мы идём?
12. Мансарда. Париж
– Располагайтесь! Чувствуйте себя как дома. А я пойду, поставлю греться воду. И поищу во что-нибудь Вам переодеться.
Саша огляделся. Скромное жилище девушки (кстати, надо бы узнать как её зовут и представиться самому) почти ничем не отличалось от того медвежьего угла, в котором жил он. Мансарда, а попросту говоря по-русски – чердак. Лето – под раскаленной крышей, под протекающей – весной и осенью, и на чудовищном сквозняке и холоде – зимой.
Пусть хоть такое. И это благо! Первое время в Париже пришлось ночевать на вокзалах, потом делить тесное пространство мансарды ещё с двумя сотоварищами, чтобы было чем за него платить. А сейчас он живёт, как король, один на собственном чердаке.
Боже мой, а ведь когда-то и усадьба в Санкт-Петербурге казалась не слишком большой для их семьи из трёх человек! Три этажа. Первый – цокольный (подсобные помещения, кухня, комнаты прислуги). Второй – парадные залы для приёма гостей и праздничных ужинов, камины белого мрамора, домовая церковь. Третий – спальни. Сколько их было и не припомнишь.
Зато прекрасно помнится, с каким смущением, после долгих внутренних колебаний, переживая из-за того, что стеснят Голицыных, к ним переехала в 17-м году семья Тани. И ещё, вдруг, вспомнился её рассказ, как недоволен был её батюшка, когда в течение нескольких недель был вынужден принимать у себя в доме дальних родственников жены – Корсаковых…