Девушка внесла в комнату таз, расположила его на табуретке. Рядом поставила ведро с горячей водой. От воды шёл пар. В комнатке сразу стало как-то уютней.
– Вот, возьмите, – сказала она, протягивая ему, смущаясь, свой домашний халат, – Больше ничего не нашлось. Снимите рубашку, я попробую её отстирать и заштопать. А ещё у меня есть утюг. Быстро высушу. Вот полотенце. Я тоже пойду, умоюсь и сниму с себя эту иллюминацию, – закончила она, посмеиваясь над своим искрящимся платьем, и вышла.
Саша налил воду в таз и с наслаждением начал смывать кровь со своего тела. Боже мой, сколь мало надо человеку, чтобы почувствовать себя счастливым! Краюха хлеба, когда голоден. Глоток воды, когда испытываешь жажду. Крышу над головой, чтобы укрыться от непогоды. Вот, пожалуй, и всё. А если ещё и родная душа будет рядом, так тогда вообще счастье будет безграничным! Жаль только, что всё это понимаешь, когда потерял…
– Я могу забрать Вашу рубашку? – спросила девушка, заходя опять в комнату.
Саша уже помылся до пояса и растирал себя полотенцем. Обернулся и… застыл поражённый. Без грамма косметики перед ним сияло милое, родное лицо и он воскликнул:
– Варя?!
– Саша?! – одновременно с ним воскликнула Варя, узнав его по своему медальону, с застрявшей в нём пулей, болтающемуся на цепочке на его голой груди.
– Саша! Господи, Саша! Ты жив! Жив! – кинулась к Саше Варя, обняла и принялась целовать его пахнущее мылом тело, – Родной! Любимый! Единственный! Ты жив! Жив! Какое счастье! Господи! Не верю! Какое счастье!..
Саша поймал в ладони её лицо с безумными от счастья глазами, наклонился и поцеловал в губы. Её сладкие, мягкие девичьи губы доставили ему такое наслаждение, что он застонал.
– Тебе больно, родной? Больно? – всполошилась Варя, – У тебя кровь на губах. Я сейчас, сейчас помогу, – рванулась она из Сашиных объятий, чтобы куда-то бежать, что-то принести.
– Нет-нет! – остановил её Саша, – Никуда не уходи! Не бросай меня! Кровь – это ерунда. Слышишь? Это такая ерунда! Варя! Варенька! Родная! Как же я рад, что нашёл тебя!
11 апреля 1927 года, понедельник
13. Мансарда. Париж
Варя проснулась первая.
Ах, какая это была волшебная ночь! Какая сказочная! Она уже не верила, что подобное будет когда-нибудь в её жизни. Они не могли насытиться друг другом. Они оба плакали от нежности. Не могли разговаривать, вместо уст говорили их тела…
Но всё же… Всё же она поступила не хорошо. Дурно поступила. Воспользовалась его радостью от нечаянной встречи… Призналась ему в любви, а он не заметил. Или заметил, но врать ей, что тоже любит её, не стал. И хорошо, что не стал. Он честный, порядочный, цельный. Такого она полюбила. Таким он и остался. Вся эта горечь последних лет, кровь, грязь, ненависть стекла с него, не оставив в душе ни пятнышка… И пусть не любит. Что поделаешь – не судьба. Пускай даже уйдёт. Уйдёт навсегда. Теперь уже навсегда. Но с ней останется эта ночь. Хотя бы одна эта ночь… Она будет счастлива ею. Будет черпать в ней жизненные силы…