Проснулся… Молчит… Господи, как же страшно! Сейчас уйдёт… Что-нибудь скажет? Или уйдёт молча?…
Саша проснулся и уже некоторое время наблюдал за Варей. Она сидела на кровати согбенная, как будто под тяжестью страшной ноши. Трогательно торчали её лопатки, каждый позвонок можно было пересчитать, сыграть на рёбрышках как на струнах…
Это он виноват. Накинулся на неё, как изголодавшийся зверь. (В сознании Саши Варя всё ещё оставалась озорной девчонкой, какой он узнал её в 13-м году. Как будто не было той страшной встречи в 20-м. Как будто она досталась ему ещё девственницей, что было отнюдь не так…) Обманул её. Не предоставил выбора… Нашёл бы в себе силы уйти, если бы она указала ему на дверь? Даже думать об этом невыносимо… Хорошо, что она была, эта ночь. Хотя бы одна эта ночь… Он будет счастлив ею. Будет черпать в ней силы жить…
А сейчас надо собраться и сказать правду…
– Варенька! Я женат, – как в омут с разбегу бросился Саша.
– Какое это сейчас имеет значение? – бесцветно произнесла Варя.
– Да, ты права! Я должен был сказать тебе до этой ночи, а не после. Прости! Если ты сейчас прогонишь меня, будешь абсолютно права. Но, если простишь…
– Ты меня не так понял, – перебила его Варя и развернулась к нему лицом, – Я знаю. Мне Таня в письме написала сразу, как вы обвенчались. Тебе не за что просить у меня прощения. Если кто и должен каяться, так это я. Перед Таней… Я не собираюсь вставать между вами… Как она? Здорова?
– Не знаю. Ничего не знаю ни о ней, ни о наших родителях. Они уехали все вместе в декабре семнадцатого в Москву. Оттуда отец прислал только одно письмо. Писал, что они намерены добраться до Лондона. Я искал их там два года. Но – ничего. Никаких следов. Как в воду канули. Искал в Германии, хотя отец так люто ненавидел немцев, что вряд ли согласился бы там жить. Франция была последней надеждой, но и тут ничего. Надеюсь, что они всё-таки где-то живы и здоровы. А твои как?
– Мои погибли в восемнадцатом. Маша попала в толпу на Невском. Ты ведь знаешь, она ничего не слышала. Родители пытались её вытащить оттуда, спасти. Тут начали стрелять. Толпа побежала. Их затоптали.
Прошло почти десять лет, но Варе было также больно, как тогда. Саша почувствовал её боль, как свою. Укутал в одеяло, притянул к себе, обнял, уложил её голову к себе на грудь, гладил по волосам, как маленькую девочку. Остаться одной перед всем белым светом! Жестоким, кровавым, безжалостным.
– Что это было в двадцатом? Как ты оказалась среди красных? – перескочил Саша на другую тему, задав вопрос, который мучил его все эти годы.