– Не боишься, что услышат дрон? – с тревогой спросила Аля.
Я показал на зеленое пятнышко в правом углу экрана.
– Это датчик шума. Пока он зеленый, окружающий шум громче дрона и его не слышно. Там скорее всего гул какой-нибудь вентиляции или вытяжки. Гляди, какие мощные трубы на стенах.
Алена и без моих подсказок видела переплетения толстых труб на стенах, потолке и даже над полом. Одни беспрерывно тянулись снаружи и исчезали за стеной, в которой были ворота, другие появлялись из потолка и исчезали в полу, третьи сочленялись с соседними или, наоборот, разветвлялись.
Опустевшую тележку те же двое потянули обратно, а третий спустился на пандус и, по всей видимости, не собирался уходить до отъезда фургона. Сложенные на груди руки, надменно вскинутая голова и пренебрежительная поза говорили, что этот человек мало того, что не доверяет водителю, так еще и не скрывает этого. Водитель понимал это и явно нервничал.
– Давай-ка рискнем? Пока они заняты своими мутными разборками.
– Ты же не собираешься?.. – ахнула Алена, но было поздно. Я направил коптер прямо в арку ворот, краем глаза следя за типом в спецодежде на картинке с тыловой камеры. Но тот был настолько увлечен надзором за водителем, что даже ухом не повел.
– Как по маслу!
Дрон, проскочив короткий широкий коридор, внезапно вылетел в полутемный зал, усеянный щедро рассыпанными точками света.
– Красиво! – не удержалась Алена.
– Ага, – поддакнул я, – прямо поляна со светлячками.
– Что это может быть?
– Оборудование какое-то. Напоминает серверную станцию. – Я переключил камеры в режим ночного видения. – Сейчас посмотрим.
Алена вскрикнула и, будто спохватившись, зажала рот руками. Я стиснул зубы и почувствовал, как по телу поползла липкая волна ужаса. За красивых светлячков мы приняли индикационные огни оборудования, подключенного к людям. Сотни расставленных в шахматном порядке огромных кювет с погруженными в жидкость телами. Их головы были скрыты под сферическими кожухами, кабели от которых тянулись к металлическим шкафам в изголовьях. Вот эти шкафы и перемигивались в темноте.
Дрон медленно летел над бесконечными рядами пузатых ванн и бесстрастно передавал страшную картинку. Люди не шевелились, лежали в одних и тех же позах на спине. Их руки были жестко привязаны к бортам кювет ремнями. Из черной жидкости торчали пухлые коленки и бочонки раздувшихся животов. Мое воображение искало какое-то рациональное и безобидное объяснение увиденному, намекая на какую-то клинику и пациентов, на не совсем законные процедуры и потому скрытые от посторонних глаз, но жестокое сознание не оставляло шансов, да и впившиеся в плоть ремни на руках подсказывали обратное. Белые как мел, безволосые, опухшие тела были одинаковыми, как куклы, как болванки, как человеческие заготовки.