В словах Чешира звучали горечь и немного печали, но уже не было и капли злости, скорее – больше смирения. Так люди смиряются со стужей или неизлечимой болезнью других людей.
– Возможно, я должен хотеть возмездия для тебя. Я мог бы даже захотеть твоей силы, – он задумчиво перекинул из руки в руку монету, пока следовал за собеседником. Это действительно заманчиво – стать на время тем магом, который всплывает в представлении почти любого обывателя при произнесении этого слова, или прожить чертовски длинную жизнь.
Василий все еще размышлял, что делать с Гансом, и все больше понимал, что глупо призывать его к ответу, ведь Чешир не был тем, кто вправе судить, а Шмидт так легко доверился ему…
– «Уличный фокусник и вершитель правосудия – в одном флаконе» – да это даже звучит глупо! – Василий развел руки в стороны, чтобы Ганс мог хорошенько рассмотреть его и убедиться в несостоятельности последнего.
– И верно, вершить правосудие – дурная идея, – музыкант искренне улыбался в ответ; может, не очень широко, но свободнее, чем за пару минут до того. – К тому же, фокусы у тебя получаются куда лучше.
«Неужели издевается?» – промелькнуло в голове у Чешира.
Они вышли к невысокому заборчику возле трехэтажного здания больницы, и маг остановился, засунув руки в карманы:
– Мы можем дождаться утра или ты снова сыграешь свою мелодию, только немного иначе. Раньше ты забирал, а теперь будешь отдавать.
Он внимательно посмотрел на Ганса, если тот в принципе собирается озвереть, то это его последняя возможность. Василий почесал затылок, он собирался подписаться на очень серьезную работу, но это казалось правильным.
– Конечно, человеческая жизнь для тебя – вроде диетического бульона, но энергия жизни везде. Она остается, когда человек погибает не своей смертью, ею полнятся леса и реки. Я могу собрать ее для тебя, и никто не пострадает, просто это займет немного больше времени, но моей жизни должно хватить. Я возьмусь за это.
– Я смогу все вернуть, – с некоторой неохотой проговорил музыкант, снова доставая флейту из чехла, и предупреждающе добавил, взглянув в глаза Чеширу: – Но направлять меня придётся тебе. Тут я тебе не помощник – различать людей для меня не так просто.
– Откуда такая уверенность, если ты не знал? – прищурился маг.
– Просто я чувствую, – пожал плечами музыкант. – Нужно сыграть мелодию наоборот. Я смогу это сделать.
– Меня все же немного озадачивает твое спокойствие, – заметил Чешир. – Хотя подобных тебе я видел только мельком.
Ганса собственное спокойствие не озадачивало – оно логично. Он скорее бы удивился, не испытывая его сейчас. Вряд ли в будущем что-то изменится настолько сильно… изменит его, что это чувство покинет, оставив вместо себя что-то другое.