– На самом деле он очень заботливый, просто, наверное, не умеет этого показывать на людях. – Марьяна не знала, что такое «стокгольмский синдром», но несмотря на многочисленные ссоры и повышенные тона, ставшие привычными в их домашнем обходе, она не переставала возносить мужа. Как никак а именно его заслугами она могла позволить себе вести расслабленную жизнь, не обременённую никакими обязанностями. – Тяжёлая работа, да именно так. Он работает сутками напролёт, постоянно мотается по командировкам, ходит на выставки, принимает приглашения уважаемых клиентов. Конечно, он от этого устаёт. – На самом деле она не имела ни малейшего представления о том, чем, собственно, занимается Яков. У него не было привычки обсуждать с ней свою работу, по большей части Марьяна черпала информацию из модных сериалов про успешных бизнесменов, а некоторые моменты додумывала сама. – Он часто не ложится спать, ночь напролёт может сидеть в своём кабинете с какими-то бумагами, а под утро надеть один из своих лучших костюмов и поехать в аэропорт. Наверное, он даже не помнит, что такое выходные. Мне с большим трудом удалось уговорить его выбраться в лес.
Марьяна украдкой огляделась, но Кассандра не проявляла ни малейшего интереса к её словам. Та выглядела затравленной и постоянно озиралась по сторонам и очень часто смотрела в сторону двери, ведущей в холл. Прислушивалась к стонам того страшного человека, что лежал на скамейке? Или ждала возвращения мужчин? К тому же она не отпускала от себя девочку.
За проведённые года Марьяна успела перенять от Якова его привычку к брезгливости, вот только если он с пренебрежением относился к обслуге и неудачникам, то она терпеть не могла детей. Маленькие человечки неизменно ассоциировались у неё с грязным бельём и неприятным запахом. Она всегда была слишком чистоплотной для такого рода занятий.
Ещё больше её отвращение усилилось в тот момент, когда она узнала, что девочка не умеет говорить. Наверное, на её лице это отразилось слишком явно, потому как Кассандра, подносящая ей в кофе, бросила на неё презрительный взгляд, про который Марьяна практически сразу забыла. Для неё немота была сродни какому-нибудь обезображивающему недугу, не способный говорить – не может быть полноценным, в её глазах это выглядело уродством.
И надо же было так случиться, что она оказалась в одной комнате с некрасивой женщиной, работающей на кухне за хлебные крохи, и её дочерью – худой, щуплой девочкой без голоса. Об этой части истории она предпочтёт умолчать, когда будет рассказывать своим подругам о том, как прошла их поездка в заснеженный лес. В том, что такая возможность ей ещё представится, она не сомневалась.