Картина первая.
Богато обставленная комната в доме неаполитанского купца Рикардо. Хозяин сидит за столом, и обхватив голову руками, читает свиток документа. Входит его жена Оливия.
– Мой друг, ты чем-то озабочен? Досадой хмурится чело…
– Увы, есть повод – нынче с почтой мне скверное пришло письмо.
Антоньо помнишь ли из Пизы?
– С кем неразлучны с детских лет?
– …мы, словно братья, были близки, деля и шалость, и ответ…
(тяжело вздохнув, отбрасывает свиток письма)
Достигли многого, бесспорно, природной хваткой и умом.
Тому свидетельство – просторный и полный роскоши наш дом,
и грузы пряностей восточных, спешащих в трюмах кораблей
удачу и доход упрочить, и уваженье к нам людей.
Мелькали годы чередою, и жизнь нас с другом развела…
А позже, слышал стороною – его расстроились дела. И вот письмо…
(в волнении ходит по комнате)
За ту оплошность похмельем горьким поплачусь.
О, как я мог неосторожно просватать дочь!
Как откажусь от слова, данного сердечно
над колыбелью, при жене?
Зачем доверился беспечно – прощенья нет моей вине! —
порыву дружеских объятий, когда помолвили дитятей,
и разум не сказал – остынь!
Кто знал, что наш любимый сын так рано этот мир покинет?
Прости, Оливия, я вновь, коснувшись раны, в том повинен.
Не губы искусал бы в кровь, полжизни отдал бы за средство,
чтоб уберечь плоды трудов, последней дочери наследство,
от разоренных хитрецов!
Оливия огорченно всплескивает руками:
– Про данное в дни дружбы слово он вдруг напомнил, не шутя?
– Да, сколь учтиво – столь сурово, и ловкой кошкой обходя
все острые углы… А также – почтительней не написать –
он просит сыну в доме нашем гостеприимство оказать.
Как быть мне, клятвы не нарушив? Солгать, что нет в живых?
– Молчи!!!
– Купцы везде глаза и уши имеют – сможет уличить…
(размышляя, опускается в кресло)
Поступим так… В большом смущеньи
их извещу, что наша дочь заметно не в себе,
к ученью умом не годна, ей невмочь
двух строк прочесть, вести беседу —
дичится бедная гостей,
сидеть пристойно за обедом,
лицом же – не сыскать чудней.
Возьмем дурнушку-судомойку
иль прачку, видом поглупей…
Пускай жених, не в меру бойкий
хоть век любезничает с ней,
спешит к венцу и ждет добычи,
сжав обязательства тиски.
Чтя с медом на устах обычай,
нас не позволю провести,
бессонным Цербером на страже.
"Сам защищусь я от врагов,
а от друзей помилуй Бог." –
верней пословицы не скажешь!
(в изнеможении откидывает голову на спинку кресла)