Еще издали заметив пришедших, отовсюду сбежались мелкие вертлявые адамчики, и в который раз Йохху удивился, ведь на их берегу таких никогда не было. Он изумленно оборачивался, разглядывая эту невидаль, а те таращились на него. Да еще подпрыгивали, визжа на все голоса, и показывали на него пальцами. Что смешного они в нем нашли? Даже внутри противно заскребло. С ними еще был неприглядный зверь, который злобно наскакивал и хрипло пугал: хаф-хаф! Ох, где же я? Всевидящий, помоги, забери меня отсюда!
Йохху слегка обернули так же, как других адамов, чем-то пестрым, приятным на ощупь, но это были вовсе не листья, очень странно… Зачем им такое? Они ему что-то втолковывали и при этом часто повторяли одно слово, показывая руками на густую бороду. Йохху решил, что наверно, его так назвали – Бородатый. А может, им такую же бороду захотелось? Еще бы, у них-то и лицо, и тело совсем голые. Потом ему дали поесть, сунули в руку незнакомые плоды, он осторожно попробовал – оказались сочные, сладкие. А сами адамы уселись тут же на земле и громко заговорили вразнобой, в чем-то друг друга убеждая.
Йохху не спеша жевал, облизывая сок с пальцев, и присматривался к ним. Сейчас, когда его оставили в покое, он понемногу и уже не только по лицам, начал понимать, о чем они говорят, тем более что решалось главное – как с ним поступить. Перехватив чей-то взгляд, он даже смог уловить значение отдельных слов! Именно так, обходясь без голоса, все общались на их родном берегу. Просто молча посмотришь в глаза и подумаешь о чем-то, а другой уже знает – что. Вслух они только смеялись или издалека звали по имени.
Про Йохху адамы, похоже, совсем забыли. Они кончили спорить и теперь над чем-то хохотали, сгибаясь пополам, хлопали друг друга по плечам, и было ясно, что сейчас потешаются вовсе не над ним. Когда Йохху потихоньку поднялся, никто даже не заметил, и он решил пойти оглядеться вокруг. Неподалеку, на траве перед гнездом сидела ева и тихонько качала на коленях небольшого зверька. Йохху стало любопытно, он подошел ближе, присел на корточки, и оказалось, что она держит древесного прыгунца. Такого крохотного и еще без шерсти он никогда не видел! Открыв рот от удивления, а потом заулыбавшись от уха до уха, Йохху даже не рукой, а двумя только пальцами хотел осторожно погладить малыша, но ева вдруг испуганно взвизгнула, хлестко ударила его по руке, вскочила и убежала, унося запищавшего зверька. До чего же странные они здесь… Он ведь не думал его отнимать.
В полном недоумении Йохху побрел к евам, что сидели в середине поляны. Они по-прежнему делали что-то свое, непонятное. При его приближении стали настороженно коситься, особенно те мрачные и ссохшиеся, но он снова заулыбался и взглядом просил, чтобы его не отталкивали, он им не помешает. Тогда их лица смягчились – кажется, ему было позволено остаться рядом. И тут Йохху увидел невообразимое! Он даже не заметил, как – в огороженном камушками круге внезапно вспыхнуло и заискрилось что-то неуловимое для глаз, но живое, яркое, рвущееся вверх и каждое мгновенье изменяющееся! Он задохнулся от радостного изумления, весь потянулся навстречу и наклонился, чтобы дотронуться… Ой, как больно! А-а… за что?! К нему подскочила ближняя ева, с силой отпихнула назад, а другая заколотила ладонями по бороде и по груди, сбивая жгучие искры. Ошалевший Йохху плюхнулся на землю, разглядывая остатки своей бороды и дуя на пальцы. Откуда-то взявшиеся вокруг адамы загоготали, корчась от смеха и взмахивая руками. Кто-то даже валялся на земле и дрыгал ногами. На себя бы посмотрел – ноги кривые, как у прыгунцов, а туда же… Вот еще один примчался, защелкал перед лицом чем-то острым, блестящим, на колени посыпались клочья волос. О, моя борода… И снова кругом хохот. Разве они не видели, что я ничего плохого не сделал, оно само набросилось на меня и ожгло? Всевидящий, если ты видишь, как мне плохо – сжалься надо мной!