— Ты сделаешь остальное, — прохрипел он, сцепив руки за спиной. — И… не говори больше.
У него пропадет эрекция, но гормоны не схлынут.
Она кивнула, потянулась к нему и расстегнула молнию. Холодные пальцы убрали нижнее белье и обхватили основание его члена. Отвращение к самому себе росло.
Словно она была частью фильма, и кто-то нажал на кнопку замедленного действия, Гектор наблюдал, как она открыла рот медленно стала приближаться к члену… ближе… Он сжал зубы.
«Какого хрена ты творишь? — закричала его лучшая половина. — Это неправильно. Ужасно неправильно. Должен быть другой способ».
Ответ прост. Он выживал.
Ближе…
Черт, вдруг есть другой способ? Он никогда не пытался мастурбировать, позволил страху остановить его, но, возможно, ему следовало рискнуть. Возможно, ожег на его члене послужит окончанию физических и душевных мучений.
Ближе…
Пот капал с его висков, стекая по щекам. Его ноги дрожали от прилагаемых усилий, чтобы остаться на месте.
«Просто покончи с этим! — закричала другая его часть. Эту часть он понимал. — Пока ты этого не сделаешь, будешь опасен. Замедленной бомбой».
Это тоже было правдой.
Что же ему сделать? Эти две части боролись внутри так яростно, что грозили разорвать его на части.
Ближе…
Теперь уже тряслось все его тело. Ближе…
И нагрелось.
Еще ближе…
Вспотело и покрылось волдырями.
Он отскочил, прерывая контакт. Женщина посмотрела на него, и ее глаза расширились от смущения.
Он не мог этого сделать. Просто не мог. Это неправильно. Гектор хотел другую, и если не мог позволить Ноэль прикоснуться к себе губами, то не станет терпеть других. Ему все равно необходимо освобождение, но он справится с этим, когда женщина уйдет.
— Тебе нужно уйти, — сказал он. — Я не могу это сделать. Я положил деньги на тумбочку. Прошу, возьми их и уходи.
Гектор знал, что его слова щелкали словно кнут, но ничего не мог поделать. Ему было больно, он сгорал от желания. И был чертовски напуган тем, что собирается сделать.
— Я…
— Пожалуйста, — прохрипел он, наконец, посмотрев на ее лицо. Скорее всего, ей было не больше двадцати, хотя жизнь не была к ней добра. Ее старили напряженные морщинки, расходящиеся от глаз и рта. Ее волосы были ярко-рыжие, слишком жесткие, чтобы быть настоящими.
— Мне жаль, что ты не захотел меня, — сказала она, но в ее голосе прозвучало облегчение. Девушка схватила деньги и ушла прочь.